Он хотел было войти и рассмотреть дерево поближе, но что-то подсказало ему этого не делать. Что-то подсказывало ему оставить его в покое.
Когда он добрался до машины, мальчики уже забирались на заднее сиденье. Агнес ждала с яростью на лице.
— Ну что?
— Как я уже сказал, дома никого не было.
Фред завёл Chevy и начал выезжать с подъездной дорожки задним ходом. Волнение мальчиков не уменьшилось с тех пор, как они покинули дом.
— Вы бы видели все те замечательные вещи, которые были спрятаны наверху! — ухмыльнулся Тедди.
— Да неужели? — рассеянно спросила их мать, больше заинтересованная в лимонных леденцах и находке чего-то другого, чем «деревенская станция» по радио, чем в том, что дети могли бы сказать.
— Ага! В одной спальне на стенах висели маски, сделанные из настоящих человеческих лиц, а на спинках кроватей торчали выбеленные черепа!
— И это ещё не всё! — добавил Роджер. — В шкафу висела женская кожа, она была как костюм, с грудью и всем остальным, а ещё была коробка из-под овсяных хлопьев, полная носов. А в обувной коробке была куча забавных штуковин, похожих на волосатые маленькие рты…
Лицо Агнес нависло над краем переднего сиденья, красное как свёкла и разъярённое.
— Хорошо, этого вполне достаточно! Отдайте их прямо сейчас!
Мальчики смотрели на неё со смесью невинности и страха.
— Что отдать?
— Вы понимаете, о чём я! Эти проклятые комиксы!
Угрюмо Тедди и Роджер сдали свои экземпляры «Баек из склепа» и «Склепа ужасов».
С гневным размахом их мать выхватила у них комиксы ЕС и бросила их на половицу к своим ногам.
— Хватит с меня этого мусора! Я не допущу, чтобы мои дети превратились в ненормальных или малолетних правонарушителей!
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, дорогая, — сказал Фред, возвращая машину на дорогу. — В детстве я рос среди монстров и призраков. Это просто безобидное развлечение, вот и всё.
Однако Агнес была непоколебима в своём мнении.
— Франкенштейн и Дракула — это одно. Увечья, ходячие трупы и каннибализм — совсем другое. Как и говорит подкомитет Сената, эти проклятые комиксы ужасов разрушают моральные ценности наших детей и ведут их по пути разврата!
Больше нечего было сказать. Дети впали в глубокое отчаяние на заднем сиденье, зная, что никакие нытья или мольбы не вернут им их драгоценные комиксы. И Фред не собирался настаивать на этом. Если бы он это сделал, Агнес обязательно обвинила бы его в увлечении мальчиков жутким и начала бы один из своих бесконечных монологов о его многочисленных неудачах как мужа и отца.
Бесшумно Фред включил передачу и направился на север по уединённой сельской дороге. Они проехали всего несколько ярдов, когда тёмно-бордовый седан — марки Ford модели сорок девятого года выпуска — свернул на поворот и направился к ним по встречной полосе.
— Вот машина, — сказала Агнес. — Посигналь им и посмотри, сможешь ли ты узнать, где мы.
Фред подчинился, посигналив в гудок и помахав в боковое окно. Ford остановился рядом с Chevy, и водитель опустил стекло. Судя по одежде, мужчина был фермером: джинсовый комбинезон, шерстяное пальто и клетчатая кепка охотника на оленей. Он был худощавого телосложения, во многих отношениях его черты были средними, за исключением опущенного левого глаза и глупой ухмылки на щетинистом лице.
— Простите, — почти извиняющимся тоном сказал Фред. — Но не могли бы вы сказать мне, как добраться до Плейнфилда?
Мужчина в машине застенчиво улыбнулся и кивнул.
— Конечно. Это примерно в семи милях прямо перед вами. Он небольшой, но вы не сможете его пропустить.
— Спасибо, — ответил Фред. — И счастливого Рождества.
Парень в клетчатой кепке кивнул.
— И вас с Рождеством!
Перед тем, как два водителя закатили свои стёкла, защищаясь от декабрьского холода, их взгляды на мгновение встретились. Тогда они обменялись чем-то, что имело больше отношения к чувствам, чем к словам, сказанным вслух. Фред не мог точно понять, что это было. Возможно, взаимопонимание. Может быть, мимолётная связь между двумя родственными душами, которые встретятся лишь раз в жизни, а затем уйдут, чтобы никогда больше не пересекаться.
И было что-то ещё, что-то слегка тревожащее — разделение тёмных эмоций, таких как одиночество и полное отчаяние. Эмоции, которые лучше всего прятать в самых отдалённых уголках смертного разума… как мусор и грязь, спрятанные за закрытыми ставнями окнами заброшенного фермерского дома.
Дружелюбный автомобилист криво усмехнулся Фреду и поехал дальше. Фред поступил так же. Он взглянул в зеркало заднего вида и увидел тёмно-бордовый автомобиль, медленно едущий перед фермой, которую только что покинула семья Барнеттов. Прежде чем свернуть на разбитую грунтовую дорогу, машина проехала мимо обветренного почтового ящика с фамилией ГЕЙН на боку.
— Не спускай глаз с дороги, ради бога! — отрезала Агнес. — Она ледяная и скользкая! Ты хочешь убить нас всех, прежде чем мы туда доберёмся?
— Нет, дорогая, — ответил Фред.