Время смерти

Страдание порождает упрямство. Несомненно, существует сербское упрямство. А это качество, которое и слабым, и трусам придает силы. И величия!

*

Вечером тяжело ранило Богдана Драговича. Его куда-то унесли. Меня охватил страх, какого не приходилось до сих пор испытывать. Ночью я долго плакал. Оплакивал Богдана, а еще больше самого себя. Знай я, в какую сторону податься, до утра бы убежал отсюда. Ночь я провел как дезертир. День занялся такой серый, что никто не видит моих глаз и не увидит мою дезертирскую душу.

Отец, оставляю тебе завет: Савве Марину и Алексе Дачичу обязан ты моей жизнью после 26 ноября 1914 года.

Минувшей ночью солдаты убили ротного командира Луку Бога за то, что он поклялся не отдавать больше приказаний об отходе. Преступление ли это?

Вчера ранен командир батальона майор Гаврило Станкович. Это офицер, который своей жизнью оправдывал существование самого гнусного, что воплощает собой армия. Он неотделимо походил на человека, всецело заслуживающего уважения. Я не убежал из окопов только потому, что мне было стыдно перед ним, раненым.

*

Люди делают меня злым. Люди превратят меня в лжеца.

Не петляй! Это значит: ты создан, чтобы быть таким! Отчаяние сделает меня искренним.

*

Колонна исчезает в тумане, в снегу, в темноте. Тишина. Время остановилось. Я завидую деревьям. Клянусь мамой, я выдержу!

*

К чему все, чем я был, что я есть?

Родители мои, зачем вы меня породили? — спрашиваю я вас с Сувобора. В вас, таких добрых и разумных, откуда взялось столько равнодушия, чтобы меня создать?

*

«Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего-то непонятного, но важнейшего»[79].

Меня пока не ранило, однако даже сегодня ночью я не верил, будто смертельно раненного Болконского мучает истина жизни. На войне мучает одна бесконечная печаль. Мрачная, очень мрачная.

*

Мы лежали в снегу у подножия длинного и голого склона. Выше нас — мадьяры и их костры, Луна иногда размывала тучи и освещала заснеженные горы. Тогда я смотрел в небо и вспоминал то небо и те тучи, которые видел раненый Болконский.

Потом мы бежали по глубокому, обледенелому снегу и стреляли.

Глухо падали убитые. Крики и стоны солдат обеих армий звучали одинаково. С одинаковой болью.