Время скорпионов

— С такими друзьями враги не нужны. — Потом резко посерьезнел. — Как к вам попала первая информация об этих партиях?

— Небольшая операция, когда ты отличился в Косове… — Шарль покосился на своего агента. — Благодаря признаниям аль-Нахра относительно их каналов, служба внешней разведки получила возможность установить звоночки в некоторых стратегических точках. Один из них и подал сигнал тревоги.

— По крайней мере для чего-то я сгодился. Что стало с Сыном Реки?

— Это забавная история. От щедрот наших мы, в конце концов, передали его американцам. Он нам больше был ни к чему, а они искали его в связи с расследованием покушений в Найроби и Дар-эс-Саламе.

Кивок. Линкс зевнул. Ему хотелось закончить этот разговор.

— Vx покинул Сирию морем. Через Яблах. Судя по всему, он по-прежнему находится в заводских контейнерах из твердой стали, то есть safe.[113] Хаммуд не знал остальных деталей маршрута, других людей, ответственных за транспортировку. И все же он назвал несколько имен; возможно, нам это поможет. Они записаны на дискете.

— Зачем он приехал в Париж?

Агент обнаружил в кармане куртки жевательную резинку.

— Чтобы уведомить сообщников о деталях другой транзакции, призванной обезопасить финансы ячейки «Эль-Хадж». — Он предложил резинку Шарлю, тот отказался.

— Он сообщил их тебе?

— Только сумму и имя хаваладара[114] в Пакистане, выбранного для отправки. Все есть в моем отчете. Это люди опытные. Они готовят серьезную операцию и добывают средства на ее проведение. Распылить Vx будет сложно, они должны это знать. Но все это не слишком вам поможет, разве что подтвердит существование и значимость данной группы.

— Почему?

— Все сведения уже сообщены заинтересованным лицам. Когда я напал на него, он как раз только что передал их своему связному. Его зовут… — Линкс некоторое время покопался в своей памяти и вздохнул. Дни, проведенные в обществе Делиля, сильно утомили его.

— Тебе бы следовало передохнуть.

— Это от вирджила, после его длительного приема я просто разваливаюсь.

— Ты хочешь, чтобы я попросил прописать тебе что-нибудь восстанавливающее?

— Парня зовут…

— Ну?

— Сесийон. Лоран Сесийон. Боевое имя Джафар. Он осуществляет связь с остальной группой. Хаммуд описал мне его, и я думаю, речь идет о том рыжем, которого ребята из «Алекто» дважды засекли на улице Криме.

Шарль кивнул.

— Процедура получения средств была изложена в эсэмэске, отправленной на мобильный телефон: симка с его номером была спрятана в упаковке от старательной резинки. Эту симку Делиль-Хаммуд передал Сесийону, а тот уже, естественно, тому, кому она предназначалась. ПИН-кодом владеет только последний получатель.

— Во всяком случае нам теперь известно, что Сесийон знает следующее звено этой цепи.

— Да. Так что стоит поскорее обнаружить его и установить слежку. Надеюсь, это не проблема?

— Наверное, нет. И вот еще что: Делиль объяснил тебе, почему он сдал Игуану в Эмиратах?

Линкс кивнул:

— Козел отпущения, выданный по приказу Кандагара. Порученная ему операция была ложной целью. Они хотели отвлечь внимание европейских полиций.

— Это не слишком удалось. Еще один идиотский план.

— Нет гарантии, что не проводятся другие подобные маневры, и… Нам повезло, что мы знаем о Vx; ты понимаешь это не хуже, чем я. Пока нет доказательств обратного, будем считать, что эта дрянь по-прежнему гуляет по свету, если только еще не прибыла по месту назначения.

— Нам приблизительно известно, когда они хотят им воспользоваться.

— Эль-Хадж? А если это тоже ложный след? Мы едва начали разбираться со всем этим бардаком. Поверь, лучше не спешить с выводами.

У них не было уверенности ни в чем, кроме существования партий отравляющего вещества и проекта, предполагающего их использование.

Стейнер указал на дискету:

— Взгляну, что там, и подумаю. А ты пока передохни.

Когда за Нуари Мессауди закрылся лифт, Мустафа Фодиль в сердцах хлопнул дверью. Грязному арабу снова удалось разозлить его. Больно много этот Незза о себе возомнил, а все из-за своего бизнеса и отношений с другими «братьями», держащими его за главаря.

Чтобы дать выход раздражению, Мустафа, в одних спортивных трусах, занялся боем с тенью перед высоким зеркалом в маленькой гостиной. Удары кулаками и ногами становились все более и более направленными. Будто заслуженная кара, посылаемая всем воображаемым Неззам.

Когда гнев немного поутих, Мустафа перестал боксировать и, глядя на себя в зеркало, напряг разработанные мучительными тренировками грудные мышцы. Есть чем гордиться. Наклонившись вперед, он внимательно рассмотрел свои усы и решил, что стоит слегка постричь их.

В детстве Фодиль страдал от издевательств маленьких Нуари, своих одноклассников. Они обзывали его мерзким толстяком, рахат-лукумом, жиряем. Это продолжалось до тех пор, пока Мустафа не перерос их, и окончательно прекратилось после того, как он взял несколько уроков карате и американского бокса. Сегодня он был сансеем, даже тренером федерации, и теперь никто не осмеливается перечить ему.

Никто, кроме Неззы.