Но, увы, пока серьезными достижениями в этих поисках я похвастать не мог.
Поэтому я сжимаю телефонную трубку и, сам того не осознавая, прошу Серенити Джонс, так называемого бывшего экстрасенса, поехать со мной на поиски оптового рынка Гордона. И только когда она с энтузиазмом участника викторины согласилась приехать за мной и фактически стать моим напарником, я понял, почему позвонил именно ей. И дело не в том, что я верил, будто она на самом деле поможет в моем расследовании. А в том, что Серенити знала, как ладить с собой, когда не можешь исправить собственные ошибки.
Сейчас, спустя час, мы сидим в консервной банке, которую она называет машиной, и направляемся к окрестностям Буна, где, насколько я знаю, давным-давно располагался оптовый склад Гордона. Здесь среди зимы продавали манго, когда весь мир готов был умереть за него, а эти фрукты росли только в Чили и Парагвае. И тамошняя летняя клубника была размером с голову новорожденного.
Я включаю радио – только потому, что не знаю, что сказать, – и нахожу маленького бумажного слоника, заткнутого в уголке.
– Это она сделала, – говорит Серенити, и ей даже не нужно произносить имя Дженны, чтобы я понял.
Бумажка выскальзывает у меня из пальцев, как китайский мячик, и, описав идеальную дугу, оказывается в массивной фиолетовой сумочке Серенити, которая стоит открытая между нами, словно ковровая сумка Мэри Поппинс.
– Она сегодня объявлялась?
– Нет.
– Как думаешь почему? – Я наконец решаюсь перейти с Серенити на «ты».
– Потому что только восемь утра, а она еще подросток.
Я ерзаю на пассажирском сиденье.
– А не потому, что вчера я вел себя как придурок?
– Позвонит после десяти-одиннадцати. Сейчас, я думаю, она отсыпается, как и любой другой ребенок во время каникул.
Серенити сжимает руль, и я – уже не в первый раз! – не могу отвести глаз от мохнатой оплетки на нем. Голубого цвета, с летающими глазами и белыми клыками… Он похож на Бисквитное чудище[28], если бы оно проглотило руль.
– Что, черт возьми, это такое? – спрашиваю я.
– Брюс, – отвечает Серенити, как будто я задал глупый вопрос.
– Ты дала рулю имя?
– Дорогуша, с этой машиной меня связывают самые продолжительные отношения. А учитывая то, что твоего лучшего друга зовут Джек, а фамилия его Дэниелс, не думаю, что ты вправе меня судить. – Она широко улыбается. – Черт, я скучаю.
– По скандалам?
– Нет, по полицейской работе. Как будто мы Кэгни и Лейси[29], только ты выглядишь лучше, чем Тайн Дейли.
– Я не это имел в виду, – бормочу я.
– Знаешь, несмотря на твой скепсис, наши профессии похожи.
Я заливаюсь смехом.
– Да, только в моей необходимы научно обоснованные улики.
Она не обращает на меня внимания.
– Только подумай: мы оба знаем, какие задавать вопросы. Оба знаем, какие задавать не следует. Разбираемся в языке тела. Живем и дышим интуицией.
Я качаю головой. Моя работа не идет ни в какое сравнение с ее профессией.
– В моей профессии нет ничего паранормального. У меня не бывает видений, я сосредоточен на том, что вижу перед собой. Детективы – наблюдатели. Я вижу человека, который не смотрит мне в глаза, и пытаюсь понять причину: застенчивость это или печаль. Обращаю внимание на то, что заставляет человека плакать. Я прислушиваюсь, даже когда все молчат, – говорю я. – Тебе не приходило в голову, что такого понятия, как ясновидение, не существует? Что экстрасенсы – это всего лишь отличные детективы?
– А может быть, все наоборот? Может быть, хороший детектив потому и хорош, что обладает немного экстрасенсорными способностями?
Она въезжает на стоянку у склада Гордона.
– Я хватаюсь за соломинку, – признаюсь я Серенити, выбираясь из машины и прикуривая сигарету.
Она пытается не отставать от меня.
– А потом разговорим Гидеона Картрайта.
– Ты даже не знаешь, куда он отправился после закрытия заповедника.
– Мне известно, что он достаточно долго оставался в заповеднике и помогал перевозить слонов в их новый дом. А после этого… Да ты и сам догадываешься, – говорю я. – Думаю, все смотрители по очереди ездили за провизией. Если Гидеон собирался сбежать с Элис, возможно, он проговорился об этом.
– Нет уверенности, что за десять лет тут не сменились продавцы…
– Но нет уверенности и в обратном, – возражаю я. – Соломинка, помнишь? Никогда не знаешь, что вытащишь, когда потянешь за ниточку. Просто делай то, что я говорю.
Я давлю сигарету каблуком и вхожу в продовольственный склад. Это просторное деревянное строение, где суетятся молодые сотрудники в шлепанцах, с прическами из множества косичек, но есть и один старик, который складывает помидоры в гигантскую пирамиду. Выглядит впечатляюще, но в глубине души мне хочется вытащить помидор снизу, чтобы распалась вся куча.
Одна из продавщиц, девочка с кольцом в носу, тащит к кассе большую корзину со сладкой кукурузой и улыбается Серенити.
– Если понадобится помощь, зовите меня, – говорит она.