Время прощаться

Эта история стала одной из самых громких новостей года. Клео призналась, что в шестнадцать лет ее изнасиловали на свидании, и родители отослали ее в монастырь в Пуэрто-Рико, где она родила девочку, которую потом отдали на удочерение. Она стала открыто, с помощью телевидения, разыскивать свою дочь, которой на тот момент уже исполнился тридцать один год, и по телевизору показали трогательное воссоединение семьи. Рейтинг Клео подскочил на заоблачную высоту, она получила телевизионную премию «Эмми». В знак благодарности ее продюсерская компания превратила меня из обычной официантки в заштатной закусочной в известного экстрасенса. Для меня открыли авторскую программу.

Когда дело касалось детей, во мне просыпался особый Дар. Полиция приглашала меня проехать с ними в лес, где были обнаружены тела детей, в надежде, что, возможно, мне удастся сказать что-то об убийце. Я приходила в дома, откуда похитили детей, и пыталась нащупать ниточку, за которую потом могла потянуть полиция. Я бродила по месту преступления в резиновых сапогах, чтобы не испачкаться в крови, которая была повсюду, и пыталась воссоздать картину происшедшего. Я спрашивала у Дезмона и Люсинды, не перешел ли пропавший ребенок в мир иной. В отличие от псевдоэкстрасенсов, которые звонят на «горячую линию» с предсказаниями, чтобы самим прославиться, я всегда ждала, пока полиция обратится ко мне за помощью. Иногда дела, которые я расследовала во время своей передачи, были свежими, иногда – давно закрытыми. И предсказания мои стали удивительно точными, но, с другой стороны, могу вас заверить: когда мне было семь – я тоже ничего не выдумывала. Тогда же я стала спать с револьвером под подушкой и вложила немало денег в сложную систему сигнализации, которой оборудовала свой дом. Наняла телохранителя, которого звали Феликс, – генетический гибрид громадного холодильника «Сабзеро» и питбуля. Используя свой Дар, чтобы помочь тем, кто потерял родных, я подставляла себя: преступники, которые понимали, что я могу указать на них пальцем, легко могли меня найти.

Прошу заметить, у меня были и недоброжелатели. Скептики, которые называли меня обманщицей, выманивающей у людей деньги. Что ж, действительно, есть экстрасенсы, которые выманивают у людей деньги. Я называю таких болотными ведьмами, псевдоэкстрасенсами с периферии. Так же, как существуют хорошие адвокаты и адвокаты-прощелыги, хорошие врачи и шарлатаны, есть хорошие экстрасенсы и прохиндеи. Еще более странными казались упреки тех, кто ругал меня за то, что я беру дарованный Богом талант и размениваю его на деньги. Им я приносила извинения за то, что не желаю избавляться от двух своих самых любимых привычек, а именно: есть и жить не под открытым небом. Никто же не жаловался на Серену Уильямс или Адель за то, что они превращают свой талант в деньги, так ведь? В большинстве своем я не обращала внимания на то, что пишут обо мне в прессе. Спорить с теми, кто тебя не любит, – все равно что развешивать упавшие картины на «Титанике». Зачем?

Скажу так: у меня были недоброжелатели, но были у меня и почитатели. Благодаря им я стала ценить ранее недоступные удовольствия: роскошное итальянское белье, бунгало в Малибу, французское шампанское «Moet & Chandon» и номер мобильного Дженифер Анистон в памяти своего телефона. Неожиданно я уже не просто гадала, а внимательно изучала рейтинг Нильсена[5]. И перестала слушать Дезмона, когда он начинал укорять меня, что я превращаюсь в телевизионную проститутку. Мне казалось, что я продолжаю помогать людям. Неужели я не заслужила взамен небольших радостей?

Когда похитили сына сенатора Маккоя – как раз в то время, как строился осенний рейтинг программ, – я поняла, что мне выпал «единственный в жизни» шанс стать величайшим экстрасенсом всех времен и народов. В конце концов, существует ли лучшее подтверждение моему Дару, нежели из уст политика, который может стать президентом? Я уже видела, как он создает Министерство паранормальных явлений, а я становлюсь его главой и покупаю уютный особнячок в Джорджтауне. Оставалось лишь убедить его – человека, который каждую секунду живет под пристальным всевидящим оком народа, – что и я смогу ему чем-то пригодиться, и избиратели его на смех не поднимут.

Он уже использовал все свои связи и организовал поиски сына по всей стране, но они не принесли никаких результатов. Я понимала, что шансы на то, что сенатор придет ко мне на шоу и позволит в эфире погадать ему, мягко сказать, ничтожны. Поэтому я задействовала оружие из собственного арсенала: позвонила жене губернатора штата Мэн, чья дочь уже поправлялась от болезни. Ее доводы подействовали на жену сенатора Маккоя, его помощники связались с моими помощниками, а остальное, как говорится, уже детали.

В детстве я не могла с уверенностью отличить дух от живого человека, я просто предполагала, что каждый из них хочет мне что-то сказать. Став известной, я превосходно научилась различать эти два мира, но была слишком увлечена собой, чтобы прислушиваться.

Увлечена собой, чтобы прислушиваться…