Время прощаться

Дезмон с Люсиндой оказались отличными няньками, позволяя мне – фактически ребенку – погружаться в паранормальное и не расшибить себе лоб. Они следили за тем, чтобы я не встречалась с демонами – духами, которые никогда не были людьми. Уводили меня от вопросов, ответы на которые мне знать не положено. Научили меня, обозначив границы, управлять своим Даром, не позволяя ему управлять мною. Только представьте, каково это спать, когда каждые пять минут звонит телефон? Так и с духами, если не установить определенные границы. Еще они объяснили, что одно дело делиться своими предсказаниями, когда возникают видения, и совсем другое – гадать человеку, когда он не просит. Со мной подобное проделывали другие экстрасенсы, и должна вам сказать, что ощущение такое, будто кто-то роется в твоем ящике с нижним бельем, когда тебя нет дома, или ты едешь в лифте, не имея возможности выйти из кабинки, и кто-то вторгается в твое личное пространство.

На летних каникулах я гадала за пять долларов на пляже Старая лилия в штате Мэн. А после окончания университета, перебиваясь нерегулярными заработками, находила клиентов, так сказать, благодаря сарафанному радио. Мне было двадцать восемь лет, когда в местную закусочную, где я работала официанткой, заглянул кандидат в губернаторы штата Мэн, чтобы попозировать с семьей перед прессой. Пока фотокамеры щелкали над ним и его женой, над их тарелками, полными наших фирменных блинчиков с черникой, их маленькая дочь взобралась на один из высоких барных стульев.

– Скучно, да? – спросила я.

Девочка кивнула. Малышке было не больше семи.

– Хочешь горячего шоколада?

Когда ее ручка коснулась моей руки, когда она брала чашку, я почувствовала такую черноту, какой раньше не чувствовала никогда; «чернота» – единственное слово, которым я могу описать свои чувства.

Эта малышка не просила меня погадать, а мои духи-наставники громко и четко предупреждали, что у меня нет никакого права вмешиваться. Но в другом углу закусочной улыбалась и махала в камеру ее мать, понятия не имея о том, что знала я. Когда жена кандидата на пост губернатора удалилась в дамскую комнату, я последовала за ней. Она протянула руку для рукопожатия, полагая, что я очередная избирательница, которую следует очаровать.

– Знаю, мои слова покажутся вам бредом, – сказала я, – но вам необходимо обследовать дочь на лейкемию.

Улыбка застыла у нее на лице.

– Энни пожаловалась вам, что у нее что-то болит? Простите, что она вам докучала. Ценю ваше участие, но ее педиатр уверяет, что беспокоиться не о чем.

И она ушла.

«Я же предупреждал», – фыркнул Дезмон, когда через несколько минут кандидат с семьей и свитой покинул закусочную. Еще долго я неотрывно смотрела на недопитую чашку, которую оставила девочка, прежде чем выплеснуть остатки шоколада в раковину. «Понимаю, тяжело, милая, – успокаивала меня Люсинда, – знать то, что знаешь ты, и быть не в состоянии ничегошеньки изменить».

Через неделю в закусочную вернулась жена кандидата – одна, в простых джинсах вместо дорогого красного шерстяного костюма. Она тут же направилась ко мне – я в это время вытирала стол в одной из кабинок.

– Врачи обнаружили рак, – прошептала она. – Он еще даже не проник в кровь. Я заставила провести анализ костного мозга. Поскольку болезнь обнаружили на ранней стадии… – Она разрыдалась, – У нее очень хорошие шансы на излечение. – Она схватила меня за руку. – Как вы узнали?

Этим бы все и закончилось – предсказанием талантливого экстрасенса, очередной повод язвительному Дезмону укорить меня: «Я же тебя предупреждал!» – но так случилось, что жена кандидата оказалась сестрой продюсера шоу «Клео!». Америка обожает Клео – ведущую ток-шоу, выросшую в густонаселенном квартале Вашингтон-хайтс и ставшую теперь самой узнаваемой женщиной на планете. Если Клео читала книгу – ту же книгу бралась читать каждая женщина в Америке. Когда она говорила, что на Рождество собирается подарить близким пушистые халаты из бамбука, – официальный веб-сайт компании не выдерживал количества заказов. Когда она приглашала на беседу кандидата, он выигрывал выборы. И поэтому когда она пригласила к себе на программу меня, чтобы я ей погадала, – моя жизнь изменилась в одночасье.

Я сказала ей то, что мог сказать бы любой идиот: что она добьется еще большего успеха, что журнал «Форбс» в этом году назовет ее самой богатой женщиной планеты, что ее новая продюсерская компания выпустит в свет «оскароносца». Но потом что-то ударило мне в голову, и, поскольку она сама захотела погадать, я выпалила – даже несмотря на то, что следовало дважды подумать, прежде чем говорить такое:

– Вас разыскивает дочь.

Лучшая подруга Клео, которая в тот день тоже принимала участие в программе, возразила:

– У Клео нет детей.

Действительно, Клео была женщиной одинокой и никогда ни с кем в Голливуде не заводила шашни. Но вдруг на глаза ее навернулись слезы.

– На самом деле у меня есть дочь, – призналась она.