Время первых

– Стоп! – опять остановил он съемку. Поправив на тощем лице темные очки, подошел к космонавтам и сказал: – Не могли бы вы вести себя более… естественно, раскованно? Вы же друзья, верно?

– Да, – хором отвечали те.

– Вот и отлично! Представьте, что это обычная встреча. А когда будете пожимать друг другу руки, скажите что‑нибудь.

– А что сказать‑то? – спросил Леонов.

– Без разницы. Звук мы все равно не пишем. Камера, приготовились!

Алексей с Павлом вновь разошлись по разным углам комнаты.

Ассистентка подошла с хлопушкой к камере.

– Сцена первая. Кадр первый. Дубль седьмой.

– Начали!..

* * *

Столь же шумно было и в сборочном корпусе ОКБ. В его центре на стапеле под десятками ярких ламп и прожекторов по‑прежнему высился «Восход‑2». Разве что теперь все технологические люки были на своих штатных местах, и корабль производил впечатление полностью готового к полету.

У подножия основной стапельной лестницы собрались все те, кто принимал участие в сборке: ученые и военные, механики и инженеры, рабочие и лаборанты. Среди собравшихся было довольно много женщин.

Сергей Павлович Королев поднялся по лестнице на нижнюю площадку стапеля, окинул взглядом большую группу специалистов и сказал:

– Сегодня мы собрались здесь не для того, чтобы праздновать победу. Мы собрались для того, чтобы убедиться в самой возможности этой победы…

* * *

Волнуясь, за съемкой сюжетов наблюдали жены и дети космонавтов: Светлана Леонова с дочерью Викой и Татьяна Беляева с двумя дочерьми – Ирой и Людой.

Покончив с первой сценой, режиссер разобрал с участниками детали следующей, что‑то пометил в рабочем блокноте и громко сказал:

– А теперь снимаем встречу дочери с отцом. Камера, готова?

– Готова.

– Сцена вторая. Кадр первый. Дубль первый, – отработала хлопушкой ассистентка.

– Побежала! – скомандовал режиссер.

Светлана шепнула дочери:

– Давай.

Вика бросилась к отцу. Тот со счастливой улыбкой шагнул навстречу, раскрыл объятия, но… не добежав до папы трех шагов, девочка споткнулась и упала.

– Ой! – вскрикнула она.

– Тихо‑тихо! Не ушиблась? – подхватил ее Алексей.

– Не успела…

– Стоп, – недовольно проворчал режиссер. – Давайте сначала.

Мужчины восприняли эту заминку как маленькое недоразумение. А вот обе мамы были не на шутку встревожены…

– Плохая примета, – тихо прошептала Татьяна.

* * *

Ракета с модулем «Космос‑57» была готова к старту. Ее баки заправили топливом и окислителем, технический персонал произвел последние проверки систем и доложил о готовности на Командный пункт.

ЦУПа в современном исполнении тогда еще не было. Имелся так называемый КИК – командно‑измерительный комплекс, созданный по инициативе Сергея Павловича Королева в 1956–1957 годах. Он представлял собой просторный зал с множеством рабочих мест; рядом с залом имелось еще несколько вспомогательных помещений. В КИК стекалась вся информация о полете, была налажена прямая радио и телефонная связь со всеми НИП[1] и другими отслеживающими космический полет точками. В просторечье большинство сотрудников именовали КИК Командным пунктом…

Все было готово. Ждали доклад офицеров государственной безопасности, без которого запуск ракеты в космос запрещался.

Проблема заключалась в том, что иногда рядом с полигоном Байконур появлялись агенты иностранных разведывательных структур. Они проезжали мимо на поездах или автомобилях, пролетали пассажирами на гражданских самолетах. Наши контрразведчики о них знали, но задержать или воспрепятствовать появлению рядом с секретной зоной в силу дипломатической неприкосновенности не могли. И тогда через Генштаб они сообщали об опасности короткими кодированными сигналами.

Сигнал «Скорпион‑1» означал, что в поезде мимо полигона следует иностранный дипломат, который может пеленговать работу радиостанций и тем самым определить координаты и количество стартовых площадок. «Скорпион‑2» означал пролет разведчика в качестве пассажира на самолете гражданской авиации. А «Скорпион‑3» предупреждал о других еще более серьезных акциях вражеских разведок. По любому из этих сигналов жизнь на полигоне замирала минимум на тридцать минут.

Но в этот раз обошлось – офицеры ГКБ не беспокоили.

Специалисты и офицеры управления заняли места. Выслушав доклады, руководитель полетов включил селектор, подвинул поближе микрофон и произнес:

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт, – повернув галетный переключатель, доложил один из офицеров.

– Протяжка – один!

– Есть протяжка – один.

– Продувка!

– Есть продувка.

– Протяжка – два!

– Есть протяжка – два.

– Ключ на дренаж!..

* * *

Сценку встречи маленькой дочери с отцом удалось снять со второго дубля. Они любили друг друга, и им не пришлось напрягаться, изображая безмерное счастье при встрече.

– Сцена вторая. Кадр первый. Дубль второй, – объявила ассистентка.

– Начали!

Максимально осторожно пробежав по залу, чтобы больше не споткнуться и не рассердить строгого очкастого режиссера, Вика радостно прыгнула в объятия отца.

– Папа!

– Да, моя девочка! – подхватил он ее.

Обвив ручонками его шею, она прижалась к нему.

– Снято, – кивнул режиссер и объявил перерыв для подготовки к съемке следующей сцены.

* * *