Время первых. Судьба моя – я сам…

То есть получилось так: мы все прибыли в ноябре 1957 года и приступили к полетам. А я уже в декабре вылетел самостоятельно в сложных условиях. Командир полка меня брал все время на разведку погоды. Сложные условия – лети.

Тогда платили два рубля за минуту. Я очень неплохие деньги стал зарабатывать. Николай Владимирович меня хорошо «натаскал». И интересная такая вещь. Чтобы получить 3-й класс, нужно было выполнить полет на перехват – полк на полк. А до этого мы летали без класса. По тревоке мы из Кременчуга вылетели. После воздушного боя мы должны были перелететь всем полком и сесть. Посадка должна быть в Миргороде. После сбора полка легли на курс. Минут через пять в наушниках команда ведущего – на горизонте самолеты. «В атаку! За мной! По звеньям!» Я нажимаю на кнопку и кричу: «Ура!»

Короче, воевали, воевали… Там смотришь, только чтобы не столкнуться. И вот смотрю – я остался один. Ни командира, никого нет. Один! Вот такая штука. Все разлетелись. Захожу на аэродром. Миргород. Сажусь. Дождь только прошел. Влетел на лужу такую, полоса грунтовья. Самолет грязный. Выхожу, техники сразу: бутылка – помоем. Это же всегда. Ладно, будет вам бутылка, пожалуйста. Что там? Три рубля. Это же подумать! Была 2,87 бутылка водки.

Ладно. Собрались. Вечером командир полка делает разбор и с возмущением называет хулиганством выкрик «Ура»:

– Вот что, пусть сам признается… Я знаю кто, но мне хочется, чтобы он сам признался… Кто кричал: «Ура»? Я знаю, кто кричал…

Знаешь, так говори, в чем дело-то.

Он нас стращает:

– Выгоню, если не признается.

Это сейчас всякие системы, могут зафиксировать, по тембру вычислить, а тогда ничего не было. Конечно, я промолчал.

Прошло время. Я благодарен Николаю Владимировичу за то, что он меня сделал летчиком. Приглашаю его к себе домой. Мы тогда уже в Звездном жили. Посидели, повспоминали. А он вдруг говорит:

– Скажи, ты кричал «Ура»?

– Я.

– Я же знал, я же знал!

– Николай Владимирович, – спрашиваю, – зачем вы брали на пушку, что вы знаете? Как вы могли определить, кто? Ведь мы же уже понимали возможности радио, и никакого пеленгатора еще не было. Зачем вы нас брали на пушку?

– Ну, я же знал, я чувствовал, что это ты!

– Извините, но как получилось, мы же дружно в атаку пошли…

Вот такая история. Очень хороший человек был гвардии полковник Забырин Николай Владимирович. В 1975 году он уволился в запас. Жил в Москве, работал начальником управления ЦК ДОСААФ СССР. А в 1981 году он скончался, и его похоронили на Кунцевском кладбище столицы.

Аварийная посадка

Это было осенью 1959 года. Реактивные самолеты МиГ-15бис летали с грунта. Согласно программе боевой подготовки, я должен летать во всех условиях, днем и ночью, в облаках. А это был конец августа месяца, и пшеницу еще не убрали.

Уже на прямой, глиссаде но еще в облаках начал выпускать шасси. Кран на выпуск – шасси не идут. Диагностирую приборы – давление в гидросистеме ноль. Доложил на землю, получил команду выпускать аварийно шасси и позже щитки. Операция не сложная, хотя и в облаках. Все сработало, пробил облачность, высота метров четыреста, вижу полосу. Долодил: иду на посадку, прошел дальнейший привод и вдруг сирена, и загорается лампочка «пожар двигателя». Катапультироваться по высоте было уже нельзя. Закрыл стоп-кран (перекрыл подачу топлива в двигатель). Сгруппировался, понимая, что посадка будет до полосы на пшеничное поле.

Там уже машина. Пожарная машина, медицинская. Как обычно. Но пожара не было. Выяснилось, что лопнула трубка гидросистемы, масло насосалось в диффузор двигателя и показало температуру выше, чем она была. Поэтому пошел ложный сигнал. Но это же потом стало понятно. А там же все решали секунды…

Потом, конечно, был разбор. Каждый день после летного дня идет разбор полета. Его проводил командир полка. И руководитель полета. А руководитель полета, как правило, кто-то из командиров эскадрильи. Летающий летчик, хорошо подготовленный. Но ведет разбор полета командир полка или же, в его отсутствие, заместитель командира полка по летной подготовке. И так разбор идет по каждому летчику.

Если все нормально, то нормально. А вот один мой товарищ, курсант Виталий Владимиров, был такой лейтенант, у него были аварии, и этого человека списали. А что? Ждать, когда он следующий самолет «разложит»? Просто человека убрали с этой работы.

Ну, и о происшествии со мной было доложено, и легла бумага, что лейтенант Леонов, молодой летчик, при полете в сложных условиях справился блестяще, посадил самолет, аварийно выпустил шасси, щитки… Запросили мое личное дело. Его посмотрели. Как я потом понял, Сергей Павлович Королев, когда его спросили, какие ему летчики нужны, сказал, что летчики-истребители, потому что это человек в одном лице и штурман, и пилот, и радист, и механик.