Время отмщения

— Что — дядя Саша? Я больше сорока лет дядя Саша!

— Прямо, как родился, так и дядя? — спокойно осведомляется комбат.

— Не тетя же!

Но цель Хазаева уже достигнута. Плужников успел потерять нить мысли, и теперь вожделенно смотрит на наполненный водкой стакан.

Подумайте: настоящей водкой!

Хотя, как понять это слово тем, кто в любое время может сходить в нормальный магазин и спокойно купить хоть бутылку, хоть две…

Колокольцев не выдерживает и под гитарный перебор запевает нашу «заречную» цыганочку:

Как хочу я водки русской
С надлежащею закуской!
Не могу я пить шароп,
Он меня загонит в гроб!

43

Утро не радует. Голова тяжела, словно кто-то залил ее чугуном, во рту гадко, тело наполнено слабостью, и все существо так и молит еще хотя бы о часике сна.

Кто и когда интересовался нашими желаниями? Развод в воинской службе — дело святое.

От вчерашнего добродушного настроения полкача не осталось следа. Всем достается в хвост и в гриву за прегрешения вольные и невольные, а равно — просто так, для должной острастки и авансом на будущее.

— Вот вы, товарищ старший лейтенант, — доходит очередь и до меня, — спокойно здесь стоите, а у вас до сих пор ротные помещения как следует не оборудованы. Не воинская часть, а временная стоянка какая-то!

Я не возражаю, хотя в лагере ни меня самого, ни вверенной роты практически не было. Только думаю — и когда Николаич успел? Не иначе, вчера, пока мы находились на операции, и в модулях оставались одни дневальные.

— Вы офицер Советской армии, или кто? — вопрошает подполковник. — Я вам нянька, или как? Запомните, замполит может быть нянькой. Я вам — отец родной, и как отец буду требовать службы в полном объеме.

Замполит стоит позади и никак не реагирует на зачисление в няньки.

«Отец родной» распаляется больше и вопрошает:

— Вы какое училище окончили? Верховного Совета?

— Так точно.

— Я тоже Верховного Совета, но тогда мы три года учились окопы копать, стрелять и маршировать, а вы четыре лишь высшую математику изучали, да марксизм-ленинизм, на хрен он сдался!

Замполит пристыжено сопит у полкача за спиной, но тот не обращает на политрука никакого внимания.

Разнос продолжался бы долго, но не один я нуждаюсь в отеческом внимании, и подполковник переходит к следующей роте. За что попадает Пермякову мне не интересно. Да и стоит ли обижаться на полкача? Должность у него собачья, как же тут не залаять?

— Планы занятий составлены? — после совмещенного с разносом развода спросил нас Хазаев.

Довольно странный вопрос. Пили-то ночью вместе. Но теперь он был уже не собутыльником, а строгим командиром, и напоминать о вчерашнем стало опасным.

— Не успели, товарищ подполковник!

— Вечно вы не успеваете! — возмущается комбат. Он подтянут, свеж, словно не сидел всю ночь за горячительными напитками. — Посол пребывает к десяти. Чтобы к этому времени все люди были заняты! Пермяков — займешься со своими строевой подготовкой. Зверюга… — Хазаев на мгновение задумывается, чем бы загрузить меня, и потому успеваю вставить.

— Велено заняться обустройством, — не из Устава фразочка, зато переключает мысли комбата.

— Так займитесь! Начфиз жаловался — до сих пор нет спортгородка. Вот его — в первую очередь.

— Н-да. Предложил на свою голову, — задумчиво протягиваю я, оставшись в окружении взводных.

Участок, отведенный под спортлагерь, не слишком велик, однако его требуется быстро и споро забить всем положенным. Начальство любит, когда подчиненные в свободное время старательно и с энтузиазмом занимаются физкультурой, но при этом общая система в армии построена так, чтобы никакого свободного времени у солдата вообще не было.

И, как всегда, главное — отдать приказ, а озаботиться, где и что достать, обязаны подчиненные.

— Турник сделаем, да? И эти, под которыми ползают… — предлагает Абрек.

— Шведскую стенку, полосу препятствий… — начинает бодренько перечислять Колокольцев.

— Песочницу с грибком и, обязательно, качели, — добавляю я.

Лейтенанты невольно улыбаются. Зря. Кое-кто из солдат воспринимает мое последнее предложение с энтузиазмом, и несколько человек во главе с Коноваловым сразу отправляются на поиск необходимых материалов.

Обходящий свои владения полкач благосклонно кивает при виде копошащихся солдат. Посол должен прибыть с минуты на минуту, и вид занятых людей радует строгий взгляд начальства.

Какая разница, что именно делают бойцы? Главное — работа кипит, и никто не бездельничает.

Армия…

Но только ли она?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

44

Лицо Месед на экране лучилось от удовольствия. Еще до первых произнесенных слов Чуйс почувствовал, как отпускает недавняя тревога и на душе становится привычно светло и благостно.

— Победа! Двойная победа! — восторженно выдохнула Месед.

— Как — двойная? — не сразу понял правитель.