Время невиноватых

Вот маршал Сергеев в очередной раз сообщает, что на «административной границе» (лукавый политический новояз наших дней) Чечни отмечено большое скопление боевиков. После всего, что произошло, ждешь логического продолжения: «превентивными ударами все они уничтожены». Ничего подобного: «Армия готова в случае агрессии дать достойный отпор…» Уже были и агрессия, и отпор, и сотни убитых российских солдат, точное число которых так и неизвестно. — чего же опять ждать?

Как-то девальвировалось нынче звание маршала. Вспоминаешь Жукова: и взгляд другой, и выражение лица, и осанка. Кстати, Георгий Константинович лживый тезис о непобедимости чеченского народа не поддержал бы. Его придумали те. кто россиянам помогать не хочет и ищет оправдание своей бездеятельности.

Силу понимают на всех языках. И когда в любом, происшедшем в мире значимом событии искали «руку Москвы» — это было признанием силы государства. А когда рука Москвы не может дотянуться до чеченских подвалов с заложниками, в числе которых побывал даже полномочный представитель Президента, когда она вообще не высовывается за пределы Московской кольцевой дороги, а может быть, и за кремлевскую стену — тогда и гремят взрывы в разных частях России!

Есть вещи спорные, а есть совершенно очевидные. К числу последних относятся те. которые прямо не называются, а именно:

— на территории России при бездеятельности центральной власти создан криминально-анархический рабовладельческий анклав, идеологической основой которого являются экстремистские исламские учения, отвергаемые большинством мусульманских государств мира. Необходимая для восстановления конституционного строя военная операция проведена бездарно, повлекла неоправданные потери и была предательски остановлена накануне победы;

— центральная власть не прогнозирует развитие ситуации и не принимает упреждающих мер. что влечет большие человеческие и ресурсные потери;

— локальные боевые операции против 3–5 тысяч боевиков показали, что способность российской армии противостоять регулярным вооруженным силам НАТО в количестве, скажем, 100–150 тысяч штыков, вызывает обоснованные сомнения;

— руководящая вертикаль на всех уровнях лишена политической воли и способности брать на себя ответственность за принимаемые решения.

Боевой офицер, участник чеченской войны рассказал, как на сообщения командованию о выдвижении противника, занятии им боевых позиций и подготовке к бою получал приказы «наблюдать, соблюдать спокойствие и докладывать обстановку». Когда бандиты начали стрельбу, генерал неохотно разрешил «открыть огонь на полупоражение».

В Дагестане просят оружия отряды самообороны. В Москве и других городах жители патрулируют свои микрорайоны, охраняют подъезды. Зюганов и другие политики всех мастей боятся введения чрезвычайного положения больше, чем террористических актов, и не стесняются объяснять причину: дескать, тогда выборы окажутся под угрозой…

Никто не поможет россиянам? Но если они вооружатся и начнут помогать себе сами, то кто будет выбирать тех, кто помогать россиянам не хочет? Это уже будет не «полупоражение» власти, а поражение полное.

Идеологическое обеспечение борьбы с терроризмом

По сложившейся в последнее десятилетие необъяснимой тенденции абсолютизации возможностей правового регулирования общественных отношений, эффективность борьбы с терроризмом (как, впрочем, и успехи во всех, без исключения, сферах социальной жизни) связывают в первую очередь с «совершенствованием законодательства».

Не отрицая важности и значимости данной работы, отметим, что состояние преступности и борьбы с ней определяет не только и не столько уголовное законодательство, сколько государственная воля и выработанная на ее основе уголовная политика. В этой сфере очень важно идеологически-правовое обоснование новых, более эффективных мер противодействия терроризму и ломка устаревших стереотипов, не отвечающих реалиям сегодняшнего дня. На Западе подобная переоценка ценностей уже происходит. Член английского парламента, обосновывая необходимость принятия закона об аресте на шесть месяцев подозреваемых в терроризме, объяснял: «Старые либеральные ценности в настоящее время стали тормозом к обеспечению реальной национальной безопасности»[40].

На индивидуальном уровне личность террориста является разновидностью личности вооруженного преступника и представляет собой систему «личность преступника + оружие + идея», обосновывающую допустимость и полезность совершаемых им действий. Даже если на самом деле террорист совершает преступление из корыстной заинтересованности, «идея» все равно имитируется для оправдания в глазах сочувствующих данной идее социальных общностей.