Время невиноватых

Вот пример. Несовершеннолетние все чаще совершают тяжкие преступления (в том числе и убийства) в возрасте 12–13 лет и остаются безнаказанными. К достигшим возраста уголовной ответственности — 14 лет, в силу принципа экономии репрессии, как правило, принимаются меры воспитательного характера, что также воспринимается ими как безнаказанность и способствует формированию антиобщественной установки личности. В результате подростки совершают множество (50–60 и более) краж, хулиганств, грабежей, которые остаются в сфере латентности или не влекут адекватной реакции. В конце концов, они совершают тяжкие и особо тяжкие преступления. В следственных изоляторах и местах лишения свободы именно несовершеннолетние жестокими способами устанавливают атмосферу соблюдения криминальных «законов». Они, например, выкидывали в туалет переданные родителями среди зимы помидоры (красный цвет — западло), не выходили на свидание к матери, приехавшей в красном платье, бесчеловечно издевались над сокамерниками, не выдержавшими испытаний «прописки».

Поправки в УК снизили максимальное наказание для преступников в возрасте от 14 до 16 лет с 10 лет до 6 и разрешили бесконечные условные осуждения, даже если условно осужденный совершил тяжкое преступление! Так. под предлогом «гуманизации» заложены предпосылки для выращивания преступной генерации отмороженной, уверенной в своей безнаказанности и имеющей преступный опыт молодежи.

— Да, нерадостная перспектива…

— Или возьмем кражи, число которых за 2003 год возросло на 24,2 %. Их опасность определяется не только ущербом от конкретной кражи, который может быть и невелик. Кражи — основной способ пополнения криминальной кассы, так называемого «общака». Воры, жулики и крадуны[21] составляют «элиту» преступного мира и, как правило, являются профессиональными преступниками, носителями криминальной идеологии и субкультуры. Большинство подобных преступлений остается в сфере латентности.

Когда же в поле зрения следствия попадает вор. совершивший отдельную кражу, он выглядит достаточно безобидно, но эта «безобидность» обманчива. Поправки в Уголовный кодекс от 8 декабря 2003 года снизили наказание за кражи и отменили такие отягчающие обстоятельства, как неоднократность и прежние судимости. Это же касается разбойников, грабителей и мошенников — всех тех, кто составляет профессиональный костяк уголовного мира. Воруйте, братва, сколько хотите!

— Ну, а как обстоит дело с борьбой с хулиганством?

— Тут полная капитуляция. Теперь любое хулиганство, если при этом не использовалось оружие, уже не преследуется государством. Потерпевший сам должен тащить обидчика к мировому судье и доказывать его вину. Докажет — хулиган получит символическое наказание. А сам потерпевший может получить по физиономии еще раз, а то и два! Теперь число хулиганств резко уменьшится. Но последствия этого хорошо известны — через год резко полезет вверх число грабежей, разбоев, а потом и убийств.

— Значит, в деле предупреждения тяжких преступлений сделан шаг назад?

— Боюсь, что не один. Отменена уголовная ответственность за незаконное ношение газового, холодного, метательного и даже гладкоствольного огнестрельного оружия. Любого — охотничьего, боевого, самодельного. Между тем охотничьи ружья составляют до 20 % вооружения изученными нами бандформированиями и используются в 39 % преступлений с применением оружия. А еще в 10 % таких преступлений применяются изготовленные из него обрезы.

Дробовики занимают после снайперских винтовок второе место по эффективности при совершении «заказных» убийств. Но разрешили носить не только ружья, но и любое гладкоствольное оружие — самодельные пистолеты, револьверы, автоматы! Даже если злоумышленники завладеют минометом, гранатометом, гладкоствольной противотанковой пушкой «Рапира», то в их действиях не окажется состава преступления[22].

— Чем же объяснить подобные изменения? Ведь специалисты, наверное, давали свое заключение…

— Поправки приняты вопреки мнению ведущих ученых-юристов и юридической общественности, а также сотрудников правоохранительных органов, по мнению которых они парализуют борьбу с преступностью. А чем можно объяснить появление такого «правового продукта»?

Я привык хорошо думать о людях и надеюсь, что он явился следствием обычной некомпетентности, юридической неграмотности и криминологической невежественности разработчиков — качеств, в наше время столь же привычных, сколь и распространенных, а потому практически не осуждаемых. Другое объяснение: прямое потворствование преступным элементам и сознательный развал уголовно-правовой системы противостояния криминалу — я гоню прочь. Не потому, что эти причины менее привычны или распространены, а по соображениям простой логики.