Время испытаний

— Он не один приехал, — Элмерик вздохнул. — С ним прибыл мастер Оллисдэйр Фелис — слышали о таком?

— Кто же не знает Счастливчика. А этому старому лису что от нас нужно? Его Риэган пригласил?

— Нет, боюсь, это был я.

Не в силах больше скрывать правду, бард поведал ей всё с самого начала. Леди Эллифлор выслушала его, ни разу не перебив (что случалось довольно редко). Когда же бард замолчал, чтобы перевести дух, она жестом предложила ему присесть.

— Выпей воды, ты слишком взволнован. Если нужен мой совет — расскажи всё Каллахану.

— Но… я не могу, — Элмерик плеснул себе из графина, выпил стакан почти залпом и только теперь ощутил, насколько сильно — до трещин — пересохли губы.

— Боишься расстроить его?

— Вроде того…

Он сам не знал, с каких пор мнение наставника стало для него столь важным, но разочарование Каллахана было намного страшнее, чем изгнание из гильдии и обвинения в предательстве.

— Не бойся. Он уже настолько разочарован и в людях, и в эльфах, что ты вряд ли сможешь сделать хуже. Наставники должны знать, что происходит.

— Вот вы знаете. Этого недостаточно?

— Ну… — было видно, что Эллифлор польщена. — Думаю, да. Просто…

Она осеклась на полуслове, но бард прекрасно понял, в чём дело. До того, как в отряд приняли Келликейт, Эллифлор была самой юной из Соколов. Обычно это она приходила с проблемами, а не к ней.

— Значит, вы поможете мне?

— Чем смогу.

Элмерик решил, что надо ковать железо, пока горячо.

— Наставница Эллифлор, а что случилось во время прошлой Летней битвы? Понимаю: вам, может быть, неприятно вспоминать… но мы должны знать, что случилось, чтобы не допустить повторения беды.

По лицу призрака скользнула рябь, силуэт стал полупрозрачным. Элмерик ожидал, что сейчас она спрячется в книгу или, по обыкновению, начнёт рыдать и швыряться предметами, как это бывало прежде. Но леди Эллифлор сумела взять себя в руки, лишь наряд её потемнел, из бело-голубого став серо-фиолетовым — траурным, как у мастера Флориана.

— Что же, кому-то придётся однажды рассказать об этом. В нынешнем виде я так мало могу сделать для остальных — значит, хотя бы избавлю их от необходимости снова вспоминать тот ужасный день… — Вздохнув, она прикрыла глаза.

Минула четверть часа, а леди-призрак всё молчала. Можно было подумать, что она спит, если бы не глубокая бороздка между бровями — то пропадающая, то возникающая вновь.

Наконец Эллифлор выдохнула:

— Это непросто. Я, право, не знаю, с чего начать.

— Попробуйте рассказать так, будто это случилось не с вами, а с кем-то другим, — осмелился предложить Элмерик.

— Да. Пожалуй, так будет проще. — Леди Эллифлор промокнула глаза платком и начала свой неспешный рассказ.

История, рассказанная леди Эллифлор

На юге Объединённых Королевств, где поля сплошь красны от маков, а серые скалы обрываются прямо в пенное море, в Замке на Утёсе у лорда и леди Санфорд росли сын и дочь. Дети появились на свет в один день, и с младых ногтей были неразлучны, как игла и нить, — куда брат, туда и сестра. Они были схожи статью и лицом, вот только глаза у мальчика были тёмные, а у девочки — один карий, а второй ярко-голубой, как небо над Южными Утёсами. Оттого её и прозвали Разноглазкой.

Как стали они постарше, брат стал днями просиживать в библиотеке, а Разноглазке хоть и было скучновато за книгами, но вместо того, чтобы петь и танцевать, как все девочки, она тоже читала учёные труды. Вместо того, чтобы вышивать и шить жемчугом, писала грифелем на доске. Вместо того, чтобы сплетничать с подругами, изучала древний язык — и потому прослыла умной девушкой.

Сыновья лордов из соседних земель сватались к ней, но она отвергала всех, чтобы только не разлучаться с братом. Тогда-то и перестали её звать милой Разноглазкой, дав более подходящее прозвище — Ледяная Роза — за надменность и гордыню.

Отец и мать уговаривали её одуматься, но Ледяная Роза говорила так: