Время испытаний

— Оставь меня в покое, Мартин! Уходи, откуда пришёл!

Несмотря на все злоключения, помирать прямо сейчас Элмерику не хотелось. Глупо было бы не дожить до конца года лишь потому, что любопытство оказалось сильнее здравого смысла. Тем более что колдовской год обычно считался как раз от Самайна до Самайна, и до праздника оставались считанные дни…

Улучив момент, бард вывернулся и со всех ног рванул в сторону дома, то и дело оскальзываясь на талом снегу и чертя в воздухе защитные фэды (от спешки те получались криво). Позади ему чудились хлопанье крыльев и карканье ворон. Тьма бежала за ним по пятам, а до спасительной изгороди под защитой каменного круга было ещё далековато. Как только последний луч солнца погаснет в небесах, обещание, данное Каллахану, будет нарушено. Тогда ни обереги, ни заклятия — ничто не поможет. У нарушенного гейса цена одна — жизнь.

Он успел перемахнуть через изгородь за миг до наступления темноты, развернулся и размашисто начертал в воздухе печать против нежити. На этот раз получилось: огненные линии вспыхнули, перегораживая Мартину путь. Может, мельница и была под защитой Каллахана, но так было спокойнее. Такую печать ни один мертвяк не смог бы пройти.

Искрящиеся линии слепили глаза, и Элмерик не сразу заметил, что Мартин стоит совсем рядом — по ту сторону ограды. Можно руку протянуть — и коснёшься. Языки пламени плясали в его зрачках, а в ночной тиши слышалось тяжёлое дыхание. Их разделяли только печать и хлипкий забор, потемневший до дождей и времени…

— Уходи! — прошипел Элмерик. — Ты не сможешь пройти. Это место заклято от немёртвых.

Мартин усмехнулся, но вышло как-то невесело:

— Эй! Не глупи. Я живой, вообще-то.

Бард замер. Ему хотелось верить, но слишком страшно было обмануться.

— Чем докажешь? Я сам видел тебя мёртвым! И не только я.

Время уже даже не замедлилось, как это бывает в такие моменты, а будто перестало существовать вовсе.

Мартин пожал плечами и перемахнул через изгородь — прямо сквозь заклятие. Его волосы подсветил магический огонь, создав вокруг головы сияющий ореол, а черты лица совсем потерялись в темноте.

— Мёртвый бы не прошёл, а я прошёл.

Пламенная преграда, ничуть не потревоженная, горела у Мартина за спиной так же ярко, как прежде. Из его рта вырывался пар (а тёплое дыхание, как известно, нежити не свойственно). Элмерик похлопал глазами, всхлипнул и уткнулся лбом в его плечо, обнимая обеими руками. От клетчатого пледа пахло сырой овечьей шерстью, костром и яблоками.

— Ну ты и напугал меня… — бард осёкся, проглотив словечко «дурень».

Перед ним был не просто старый друг, а один из Соколов — ровесник мастера Патрика, чародей на королевской службе, не раз побывавший в бою; старик с внешностью юнца — всё это не укладывалось в голове.

— Прости, я не хотел, — Мартин попытался высвободиться из цепких объятий, но не преуспел; лёгким движением он взъерошил волосы Элмерика, словно успокаивая испугавшегося ребёнка. — Кто ж знал, что ты слова мне не дашь сказать, сразу орать начнёшь! Понимаешь, так было нужно: чтобы все считали, что я умер.

— Так уж и все? — Элмерик старался не подавать виду, но в дрогнувшем голосе прозвучала обида. — Можно подумать, мастер Патрик и мастер Шон не знали. Или мастер Каллахан…

— Знали, — Мартин не стал отрицать очевидное. — Но молчали. И вовсе не потому, что мы не доверяем вам, как ты сейчас наверняка думаешь. И не потому, что решили посмеяться над вами. Это долгая история. Думаю, Каллахан скоро всё объяснит.

— Объяснит он, как же!

— Сегодня за ужином. Он обещал. И прошу: не говори пока никому, что я жив. Командир велел мне не показываться вам на глаза, пока он — по его выражению — не «подготовит почву». А я шёл от лианнан ши. Надо же было поблагодарить её. Увидел, что ты крадёшься так, будто за тобой следят все болотные бесы в округе, ну и решил проверить, не случилось ли чего.

Элмерик наконец разжал руки и улыбнулся. Теперь он верил, что всё наладится. Джерри и Розмари с ума сойдут, когда узнают! А Орсон-то как обрадуется! Ведь выходит, что Келликейт никого не убивала. Правда, её роль в этой истории всё ещё оставалась неясной…

Элмерика распирало от вопросов, но Мартин приложил палец к губам.

— Ш-ш-ш, ни слова больше. Сюда кто-то идёт.

Бард отвёл взгляд лишь на мгновение, а когда повернулся, то Мартина уже и след простыл. Впору было бы счесть эту встречу наваждением, если бы не оставшийся в воздухе стойкий запах яблок.

— Эй, ты чё там застрял? — на тропинке показался Джеримэйн. — А ну дуй сюда, новости есть!

Тут он заметил пламенеющую печать у изгороди и присвистнул:

— Ого! Ты, что ль, накладывал?

— Ну я. А что?

— Эту штуку просто так не ставят — значит, повод был. Дома расскажешь, — Джеримэйн вытащил из-за пояса свой колдовской нож и подправил пару линий. Заклятие вспыхнуло ещё ярче.

— Вот. Так-то лучше!

«Видел бы ты этот повод — ещё не то бы поставил!» — подумал бард, едва сдерживаясь, чтобы не пнуть Джерри под колено. Обязательно нужно было выпендриться, да?

И тут его осенило: а что, если Мартин перепрыгнул преграду лишь потому, что та была плохо нарисована?