Время, чтобы вспомнить все

— Нет, но если хотите остановиться, почему не съехать с главного шоссе? А вы, юная леди, кто такая? Горничная?

— Да, она горничная.

— Легкая добыча. Ну так что? Поедете, или как?

— Поеду, — сказал Гарри.

Полицейский сел на мотоцикл и снова подъехал к дверце машины.

— Бросай его, крошка. Он для тебя слишком стар.

Полицейский рассмеялся, бросил наглый взгляд через плечо, намеренно с силой нажал на газ, мотоцикл взревел, и блюститель порядка с ревом умчался прочь, радуясь, что на пути домой ему удалось немного поразвлечься.

Эдит Чапин не раз сожалела о том, что семейный врач появился в ее жизни так рано, и мало того что он мужчина, он еще и друг их семьи. Эдит не смущали взгляды и прикосновения доктора — она давно смирилась с его профессиональным беспристрастием, — и ничего нового о ней он уже узнать не мог. Однако у нее были тайны, которые она ему ни за что бы никогда не доверила. У Эдит не было наперсника, с которым она могла бы поделиться, в отличие от Энн, у которой был Гарри Джексон. У нее не было подруги, которой она могла бы доверить не просто какие-то интимные мелочи жизни, а сокровенную тайну. У Эдит были так называемые телесные тайны, функциональные секреты, которые в конечном счете даже и не были тайнами. Они, к примеру, не имели никакого отношения к вожделению. В разговоре с Джозефиной Лобэк или Роз Мак-Генри Эдит никогда не решалась назвать ни одного мужчину красивым. Она редко делилась хоть с кем-то своими тайными мыслями независимо от того, имели они отношение к потребностям и нуждам ее тела или нет. Даже с Джо она взяла на себя определенную роль, которую тщательно выбрала по своему усмотрению и в соответствии с его потребностями, и неуклонно ее придерживалась. Они с Джо могли предаться новым, не испытанным прежде восторгам страсти, но утром, после сна, они ни взглядом, ни словом не упоминали об этом ночном отклонении от обычных супружеских радостей. В разговоре с окружающими они называли друг друга «мой муж» и «моя жена» тоном, в котором звучало наивысшее одобрение их супружеских уз, но одновременно таилось и предупреждение слушателю не пытаться проникнуть в их глубь.

Во время своего длительного выздоровления Джо спал отдельно от Эдит, а в самые первые месяцы после несчастного случая они оба были так травмированы и встревожены, что им было не до физической близости. Но когда в Джо снова проснулась его прежняя страсть, препятствием к их близости оказалась его травма. Врачи предупредили Джо о серьезных последствиях повторного перелома, и когда он уже встал на ноги и готов был снова спать с женой, у нее из-за страха возможного перелома не было никакого желания близости. Джо пытался целовать Эдит и ласково гладить, но это возбуждало ее не более чем теплая ванна. Но когда он все же склонил ее к соитию, оно удовлетворило его одного, и после этого Эдит стала сводить все исключительно к прощальному поцелую перед сном. Если он клал руку ей на грудь, она убирала ее и говорила:

— Давай подождем, пока ты полностью поправишься.

— Но я уже в полном порядке, — возражал Джо.

— Я хочу это услышать от Билли Инглиша, — говорила Эдит.

А поскольку Джо был другом Билли Инглиша, но не единственным его пациентом, Билли просто забыл сказать им, что они уже могут вернуться к своим прежним супружеским отношениям. Однако именно о такого рода делах Эдит не в состоянии была откровенно поговорить с Билли. Она не могла сказать ему: «Я хочу с кем-то переспать». На свете не было ни единого человека, которому она могла бы сказать нечто подобное, хотя это была сущая правда. И правда эта заключалась в том, что Эдит не столько хотела переспать с Джо, сколько хотела, чтобы с ней кто-то переспал, и вовсе не обязательно, чтобы этим кем-то был Джо.

Ллойд Уильямс уже не был просто пешкой, как во время их любовной интрижки десять лет назад. Ллойд взбирался на такую высоту, что теперь, если бы она снова с ним переспала, он мог бы почти безнаказанно этим хвалиться. Эдит знала, что, когда он был никем, у него хватало ума понимать, что стоило ему похвастаться той единственной ночью в Филадельфии, и его карьере пришел бы конец, а возможно, и жизни тоже. Десять лет назад Джо почти наверняка бы его пристрелил, Артур Мак-Генри избил, да и ее брат Картер тоже вступился бы за ее честь. И непременно любой из них, а вполне вероятно, все вместе, воспользовались имевшимися в их распоряжении средствами и нанесли бы веский ущерб его карьере, и тогда Ллойду Уильямсу больше не видать ни повышений по службе, ни банковских кредитов, ни всего прочего. Теперь же, стоило только Эдит переспать с Уильямсом, как он, районный прокурор, уверенно поднимавшийся по служебной лестнице, мог болтать об этом в любом салуне страны; ему бы поверили, и он был теперь неуязвим. К тому же, поскольку Ллойд женился на Лотти, у Эдит появилась соперница, а Эдит была из тех женщин, которые Лотти в упор не видели.