Время быть русским

Но кое-какие действия немецкой стороны не остались в секрете. Во-первых, через посольство ФРГ в официальные российские инстанции (в Минкульт в том числе) был направлен меморандум под названием «Международные соглашения между Германией и Россией по возвращению культурных ценностей, перемещенных в результате второй мировой войны. Правовое положение с германской точки зрения». Составленный в сентябре 1994 г., он явно представляет собой реакцию на июльские решения и рекомендации Совета Федерации. Меморандум был направлен на отзыв в Институт государства и права РАН, где его охарактеризовали как «юридически несостоятельный» документ. Во-вторых, в 1995 г. в Германии вышла и получила по неофициальным каналам распространение в России книга заведующего международным отделом Министерства печати и информации ФРГ Х. фон Ламбздорфа «Возвращение культурных ценностей — пробный камень в отношении Германии к России», преисполненная лживых и недостоверных утверждений; мне довелось подробно критиковать ее в статье «Мораль буйвола» («Ex-libris НГ» 20.02.97). Оба эти письменные источника сыграли роль своего рода инструкции, ибо вся аргументация немцев, несмотря на ее полную во всех отношениях несостоятельность, перекочевала во все выступления противников Закона о перемещенных ценностях, в том числе в Думе и СМИ. Надо сказать, что с подобным заимствованием аргументов и идей российскими чиновниками у наших оппонентов мы столкнемся не раз. (К примеру, расхожим в их устах стал чисто демагогический тезис В. Айхведе: «Это абсурд: все в России приватизируется, а перемещенные ценности национализируются». Другой пример: с немецкой подачи нам предлагают задуматься над якобы «обоюдно выгодным» обменом Библии Гутенберга на «Азбуку» Ивана Федорова, не стоющую, в действительности, и десятой части той.)

Проект Закона о перемещенных ценностях рассматривался в первый раз в Думе 16.05.95 г., но был отклонен голосами депутатов из фракций Выбор России и «Яблоко». Что неудивительно, ибо, во-первых, соответствует общему контексту антигосударственной деятельности этих общественных объединений. А во-вторых, следует вспомнить, что главные «выдавальщики» на тот момент — министры Сидоров и Козырев — оба входили в ВР, так что поддержка «родной» и «дружественной» фракций была им, конечно же, обеспечена.

Для отвода глаз был изобретен ловкий трюк. Чтобы дискредитировать проект, сбить депутатов с толку и максимально запутать вопрос, по инициативе Минкульта был изготовлен «альтернативный» проект Закона, внесенный на слушания депутатами Лукиным, Черторицкой, Брагинским и Нуйкиным. Сопоставление двух проектов позволяет понять, в чем причина того, что российские чиновники, призванные по долгу службы отстаивать исключительно российские интересы, делают все, чтобы торпедировать подготовленный Думой Закон, сражаясь, по сути, плечом к плечу с немцами против собственной страны.

Все дело в том, что думский проект передает всю дальнейшую судьбу трофейных ценностей в руки высшего законодательного и представительного органа России. «Альтернативка» же предлагает создать на базе Госкомиссии по реституции — некий Совет защиты культурного достояния России при Президенте, который должен обеспечивать, в частности, «организацию механизма и определение размеров материальной компенсации, причитающейся Российской Федерации за возвращаемые иностранным государствам культурные ценности» (ст. 21.2). Споры же по поводу этих самых ценностей должны рассматриваться не в судебном порядке, а «путем международных переговоров» (ст. 23). И — совсем уж откровенно: «С момента вступления в силу настоящего Федерального закона все перемещенные культурные ценности, находящиеся в учреждениях культуры… переходят в распоряжение Совета по защите культурного достояния России» (ст. 25).