Время быть русским

Однако такой исход не является фатально предопределенным. Мы можем сохранить себя и даже, в основном, свои земли путем чисто дипломатической интриги. И дело тут не в том, что мы недавно обоюдно подтвердили госграницу — это никогда и никого еще не останавливало. А дело в общем этно— и геополитическом раскладе в Средней и Восточной Азии, а также в исторических тенденциях, тысячелетиями складывавшимися в дальневосточном регионе.

Есть еще несколько соображений, нивелирующих «китайскую угрозу», ставящих ее на третье место после «натовской угрозы» и «исламской угрозы».

Во-первых, мы объективно нужны и долго еще будем нужны Китаю, которому необходимо соединять свою живую силу с нашими военно-техническими ноу-хау и природными ресурсами, чтобы диктовать свою волю в регионе уже сегодня и противостоять Америке (и шире — Западу) во всем мире завтра.

Во-вторых, мы принадлежим к разным расам, и риск смешаться, раствориться, утратить национальную идентичность у нас гораздо ниже при общении с китайцами, чем с европейцами или даже тюрками, кавказцами. А именно этот риск как никакой другой является для нас абсолютно неприемлемым.

В-третьих, наиболее беспощадные схватки всегда носят внутривидовой, а не межвидовой характер: китайцам психологически (если угодно — биологически) проще и милее биться насмерть с монголоидами — казахами, вьетнамцами, корейцами, монголами, японцами, наконец, чем с нами, европеоидами. Кстати, так оно в веках всегда и было, за исключением эпохи Чингис-Хана. Может ли эпоха Чингиса повториться? В ближайшие 20–30 лет — вряд ли.

В-четвертых, вся логика современного развития предназначает нас друг другу в стратегические партнеры. Уж если мы с кем действительно «в одной лодке» — так это именно с Китаем. Ибо жизнь заставляет нас вместе «дружить против» Запада, Японии, панисламской угрозы и мирового еврейства — наших общих (объективно) противников.

Наконец, в-пятых, вполне очевидно, что у нас, русских, — как минимум двойная культурная, цивилизационная идентичность: западная и восточная. Роль Востока в нашей истории всегда была огромна и зачастую намного более благотворна, нежели роль Запада. Мы можем выбирать. Культурная притягательность Китая для понимающих людей — не ниже, а во многом и гораздо выше европейской.

Все сказанное не отменяет, конечно, необходимости самым решительным образом и всеми методами бороться с «ползучей» миграцией китайцев на наши земли. Они нам здесь ни к чему, вопреки мнению зарубежных и доморощенных мигрантодателей. Но это касается отнюдь не только китайцев, а и всех прочих, и об этом — ниже.

ИТАК, на внешнеполитической арене программные задачи русского движения прямо противоположны тем, что сегодня ставит российское правительство:

1. России не следует принимать фальшивые правила игры, согласно которым США (и стоящее за этой вывеской мировое еврейство) являются глобальным лидером отныне и навсегда. Вообще не следует абсолютизировать глобализацию, принимать ее за некий фатальный поступательный процесс, ибо на деле процесс этот дискретен и развивается не по прямой, а по синусоиде, со взлетами, провалами и разрывами.

2. России не следует соглашаться с искусственной идентификацией ее как фрагмента западной цивилизации. Это научно ошибочно и политически вредно. Мы, русские, сильно отличаемся от большинства европейских народов своим отношением к миру и человеку, типом реакций, моделью поведения, шкалой ценностей и т. д. Более того: абсолютное большинство русских (по опросам) не воспринимает западную либерально-демократическую цивилизацию как идеальную.

России, занимающей уникальное геополитическое положение: 1) на Севере мира и 2) между Западом и Востоком, следует заняться поиском собственной идентичности, не увлекаясь цивилизационными моделями ни Запада, ни Востока. Нам, русским, нужно оставаться самими собой. Воссоздавать (и создавать заново!) и соблюдать свою национальную среду обитания, свою цивилизацию, свой «русский мир», не поддаваясь никаким соблазнам «всечеловечества», «евразийства», «общеевропейского дома», «всеславянского братства» и прочих тому подобных химер, с одной стороны. Но и никого постороннего не допуская в этот мир — с другой.

Вместе с тем, необходимо в каждом из вышеуказанных метарегионов (Запад и Восток) вести гибкую политику, находя, с одной стороны, стратегических партнеров на долгую перспективу (на Западе таким партнером могла бы стать при определенных условиях Германия, на Востоке это — безусловно Китай), а с другой стороны — способствуя созданию там системы сдержек и противовесов с учетом богатого набора противоречий внутри каждого метарегиона.