Временно исполняющий

— Щэ як! Ганна моя бог зна, що думает. — Холод откинулся на спинку. — Боже, скоро светать начнет, а я как с вечера ушел, так по сей момент, считай, полсуток, як з дому. — Он забеспокоился, закурил «памирину», выдохнул клуб едкого дыма. — Там же и малое. Проснется, а деда черт ма, щез дед. Оно ж наробит крику-гвалту.

В последней фразе прозвучала горечь. Сдал Кондрат Степанович. Сдал. Говорлив без меры, голос дребезжит и временами срывается, в движениях появилась суетливость, от прежней собранности мало что осталось.

За не свойственными прежнему Холоду чертами угадывалась глухая, беспокоящая душу боль. А ведь был среди старшин генерал. Любитель попеть, каких мало. К происшедшим в нем переменам привыкнуть просто невозможно, и хорошо, что в машине темно — не догадается Кондрат Степанович о чувствах, овладевших его бывшим начальником. А на душе и без того беспокойно после встречи с Мелешко.

9

Ястребень собирался провести беседу с личным составом. Так уж повелось с давних времен: прибыл в подразделение — поговори с личным составом. Он сидел в канцелярии, глядел на чистый листок бумаги, на котором хотел набросать конспект своего выступления, но никак не мог собраться с мыслями. Что-то явно тревожило его. Но что? Аля? Вконец испорченные отношения с тещей и тестем? Разговор с Васиным? Нет, не то.

Задумавшись, словно наяву увидел высокого ссутуленного годами старика. Он стоял посреди двора, заросшего пожухлой, напитанной дождем лебедой, и кормил кур. Увидел старого кота Юзьку, с ненавистью глядящего с крыльца на ворующих у кур просо шустрых воробьев, и старый, с почерневшей стрехой дом, и скособоченную стодолу, и вечно непросыхающую главную улицу отживающей свой век деревни. Тревожно защемило сердце. Отец!

У человека воспоминания детства, как правило, начинаются с мамы, она живет в них с ее песнями, ласками, и через всю жизнь она, м а т ь, проходит светлой, не-затуманенной полосой, остается самой лучшей и доброй, самой прекрасной и самой любимой.

Андрей вырос без матери. Она умерла, когда ему едва исполнился год. Умерла нелепо — споткнулась о камень у забора и горлом упала на штакетину. Новую хозяйку Петро Ястребень в дом не привел. Растили детей многочисленные родичи отца и матери, и это им был благодарен Андрей за случайную конфету или пряник, ласку и заботу.

Отца дети видели редко. Вставал он чуть свет, когда они еще спали, и шел на работу. Приходил поздно, устало садился на лавку. Андрей стаскивал с него грязные сапоги, а Валя доставала из печи картошку. Отец чаще всего тяжело вздыхал и принимался за еду. Рассказывал новости, которые они уже знали от других, или смешные истории, давно переставшие кого бы то ни было смешить. Детям было скучно с ним. Отец от этого мучился и ревновал их ко всем, с кем им было весело и интересно. И дети постарались как можно скорее покинуть родной дом — «сиротский дом», как однажды назвала его Валя. И странное дело, уехав от отца, дети сразу же стали тосковать по нему. Внезапно родившаяся любовь к нему теперь постоянно сжимала им сердца.

В этот приезд Андрея к отцу встреча их оказалась неожиданно короткой. Прибыв в Пинск рано утром, Андрей сразу же пошел на пристань, надеясь упросить кого-нибудь подбросить его в затопленные Тумяшевичи. Но там было тихо и пусто. Сонно дышала река, волны неслышно набегали на выметенный ветром дебаркадер и откатывались до сходней, наполовину затопленных водой.

Делать было нечего, и Андрей решил подождать. Чтобы не стоять на ветру, по осклизлым ребристым сходням поднялся на дебаркадер. Прошел в полутемный холодный зальчик, где вдоль стен стояли деревянные скамьи. Андрей сел на скамью, привалился спиной к некрашеной деревянной стене, поставил на колени портфель и мгновенно уснул.

Он вдруг увидел перед собой сестру, хотел, как от наваждения, отшатнуться, но было некуда — мешала стена, в которую он уперся головой. В маленькие оконца глядел белый день. Спросонья Андрей не разобрал, явь это или сон.

Валя, смеясь, тормошила его:

— Вставай, соня. Вставай, Андрейка, проснись. Мы с татком весь Пинск обшукали. А ты вось где!

— Вы с татком? А как узнали, что я приехал?

— Сорока на хвосте весточку принесла.

— А если серьезно?

— Один человек нашелся… — Валя взяла его за руку, потянула за собой к выходу. — Требует тебя, — притворно ворчала, спускаясь по мокрой сходне. — Татка верно сказал: рано тебя до капитана возвысили, в сержантах походил бы… Ой! — Валя вскрикнула, когда брат, подхватив ее на руки, перенес через лужу. — Пусти, шальной! Что люди подумают?

Андрей бережно опустил ее, но придержал за руку, уже по-настоящему тревожась и понимая, что неспроста она вместе с отцом прикатила.

— Так что же случилось, Валя? Говори скорее.

— Жонка твоя телеграмму отбила, чтоб немедленно вертался в Москву. Вот и все. Татка и решил поэтому ехать тебе навстречу. Читай вот.