Времени нет

Лера и Леночка — вдруг вспомнил Эдем имена девушек. Их настроение передалось и ему. Он рассмеялся.

— Вопрос на засыпку. Что бы вы сделали, если бы у вас на один день появился миллиард?

Вопрос понравился девушкам.

— Мне хватило бы и миллиона. Я бы села на свой самолет, — мечтательно сказала Лера, — позавтракала бы в Лондоне с Бекхэмом, английский завтрак, все прилично. Зашла бы в несколько магазинов. Потом немного полежала бы на пляже Лазурного берега. Залетела бы за шоколадками в Швейцарию, а потом в Амстердам. Пропустила бы парочку косячков и заела бы шоколадкой. Покаталась бы Венецией на гондоле. И, конечно, чтобы Эрос Рамазотти при этом спел мне два-три сонета. Ужинала бы в ресторане на Эйфелевой башне — устрицы и шампанское. Ну и наконец посетила бы самое большое казино в Монако и поставила бы остаток денег на красное.

— А я бы занялась благотворительностью, — сказала Аленка. — Открыла бы школу для умных девочек. Построила бы приют для брошенных животных. Создала бы юридическую компанию, которая бесплатно помогала бороться с домашним насилием. Организовала бы центр моды, в котором будут проходить показы лучших коллекций Европы. И второй — арт-центр, наверное, тоже. Создала бы фонд для поддержки женщин, служащих в армии, и их детей, если, не дай Бог, останутся без мамы. Ну и еще, в свободное время вела бы свою программу о хорошем вкусе.

— Боже, о чем ты думал, создавая наращенные волосы, шеллак и инстаграммниц, у которых проблемы либо с логистикой, либо с таймингом, — пробормотала себе под нос Иванка.

Эдем взял чашку и пересел к ней за барную стойку.

— Иванко, а ты?

Она удачна, будто ее отрывают от интересного мира финансовой аналитики.

— Купила бы удочку.

— Что?

— Вложила бы деньги так, чтобы проценты от них каждый год шли во благо. Два процента от миллиарда — это двадцать миллионов в год. Эта удочка могла бы ловить с этого дня и если не до бесконечности, то до ближайшего мирового катаклизма.

Кофе немного горчил — Виктор Шевченко любил именно такой. Эдем поморщился и попросил повара заварить чай.

— А для себя?

Иванка снова сделала вид, что погрузилась в мир финансов, и Эдем постучал ложкой по чашке, чтобы отвлечь ее:

— Что бы ты сделала для себя?

Иванка допила кофе, закрыла крышку ноутбука и поднялась.

— Я бы купила красный "Шевроле Корветт" последней модели — и чихать на косые взгляды и завистливые сплетни, — взяла бы мою Катю и мы просто уехали бы. Конечно, получилось бы медленнее, чем на вашем вертолете. Но ведь здесь не важно, как много ты проедешь за день, здесь главное — убежать.

Так Эдему напомнили, что у него есть вертолет. На таком транспорте он еще не добрался до места пробежки.

3.3

Вертолет летел над Днепром, отражаясь акулой в темно-синей глади, а рассеченный рекой Киев горел золотом деревьев и соборов. Пилот превратился сегодня в пассажира и теперь улыбался утреннему солнцу — наконец-то он мог расслабиться на высоте. Если бы сейчас у Эдема спросили, что такое настоящее чудо, он рассказал бы о чувствах человека, который впервые в жизни коснулся ручки вертолета и понял, что легко поднимет его в воздух. Он рассказал бы о чужом знании как источнике силы, который с каждым вдохом наполняет тебя неожиданными способностями и умениями.

— Киев как игрушечный, никогда не замечал этого, — признался пилот Эдему, когда когти железной птицы коснулись земли и лопасти замедлили ход. Он тоже сегодня открывал для себя что-нибудь новое.

Они приземлились на Трухановом острове. Узнав о пункте назначения, начальник охраны с позывным Затойчи высказал ритуальные возражения, а затем пошел переобуваться в кроссовки. Теперь, стоя на пожухлой траве, бывший спецназ потирал руки и осматривал незнакомые места. Как-то в бою ему повредили мышцы лица, и с тех пор его кривая ухмылка производила гипнотическое впечатление. Он сообщил что-то в телефон, но Эдем уже не услышал — он надел наушники и включил музыку. Виктор Шевченко терпеть не мог классической музыки, в его плейлисте были и рок, и легкий поп, и эр-эн-би, но не дай бог — фортепианный концерт. Эдема это устраивало.

Он затянул шнуровки и побежал по протоптанным дорожкам под поп-музыку нулевых, на шаг опережая свои дурные мысли. Зато тенью шел за ним. Эдем уже год изучал Киев в утренних пробежках, но впервые он бежал не один.

Он представил, что все могло быть иначе. Если вселенная бесконечна, возможно, существует где-то параллельный мир, в котором Эдем также бежит по широкой тропе зеленого острова посреди шумного города. Ему не нужны наушники, потому что в том параллельном мире он не один. Слева от него — Инара в белой спортивной куртке, и оранжевые шнурки от капюшона подпрыгивают в такт с ней. А справа — мальчишка четырнадцати лет. Он может обогнать их обоих, потому что бег — это его жизнь, но он снисходителен. И только иногда парень дурачит, опережает родителей на несколько корпусов, а потом корчит им гримасы или внезапно исчезает за поворотом, чтобы выскочить из кустов.