Времени нет

Эдем пристроился рядом. "Приемная" — свидетельствовала табличка напротив. Как он объяснит свое присутствие, если кто-нибудь из него выйдет, он даже не представлял. Придется воспользоваться умопомрачительным обаянием Крепкого.

— Привезли телевизор? — мальчишка был не из тех, кто отмалчивается.

— Какой телевизор? — удивился Эдем.

— Цветной, системы Telemax.

— Я не привозил никакого телевизора.

— И слава Богу. Зачем тогда спрашивать, какой именно? — резонно заметил Орест и начал перебирать струны. — Я бы дал вам поиграть, но мне ее только подарили, поэтому сами понимаете.

— Теперь ясно, чего вы с Инарой подружились, — рассмеялся Эдем.

— Инара выбирает пирожное без орехов, — рассудительно сказал Орест, ничуть не удивившись, что прозвучало это имя. — Она настоящая. Знаете, как проверить настоящего друга?

Эдем повел плечами.

— Купите два пирожных. Одно из орехов, другое без. Друг выберет без орехов. А вы тоже ее друг? — мальчик кивнул на дверь напротив. Стало ясно, почему он сидит здесь, а не на уроке.

— Я… Это долгая история.

— Длинные истории — скучны. Хотите, сыграю вам "Фиалку"?

И, не дожидаясь согласия, Орест заиграл главный хит группы «Времени нет». Выходило у него хорошо, работа Павла Михайловича попала в достойные руки. Когда дошло до припева, Эдем принялся подпевать. "Однажды Олесь Мицный написал действительно большую песню", — подумал он.

Неясное воспоминание из подвалов памяти укололо Эдема, но снова шмыгнуло ящерицей в мрак — он даже не успел за хвоста ухватить.

— Возьмете меня в группу? — Орест продолжал перебирать струны. — Пожалуй, это классно выступить на стадионе.

— Ни с чем нельзя сравнить, — согласился Эдем, доверившись опыту Крепкого. — Но зачем тебе такие дедушки? Создаешь свою группу, покруче. Будешь выпускать свои пластинки и собирать свои стадионы.

Мальчик пожал плечами.

— Ничего этого не будет, — сказал он.

— У меня есть друг, — возразил Эдем. — Он тоже провел детство в детском доме — если, конечно, можно так назвать эти годы. Это было тяжелое для него время, но он верил в чудо. И оно однажды случилось. Рассказать тебе о нем?

Орест даже играть бросил — так заинтересовался, но показать этого не хотел.

— Что ж, давайте, — с нарочитой небрежностью бросил он.

— В детском доме было административное крыло, запрещенное для прогулок. Но однажды, это была суббота, мой друг поругался со своей компанией. И убежал гулять по запретному крылу. У всех был выходной, поэтому моего друга никто не увидел и не усыпал ему как следует. Он гулял, гулял и дошел до кабинета директора. А там на стульчике сидели мужчина и женщина. Мой друг заметил их раньше из окна. Они были прекрасными людьми и сидели, держась за руки. Обычно по выходным к директору приходили те, кто уже определился с выбором. И с этим мальчиком их даже не знакомили. Они не видели его, а значит, у мальчика не было никаких шансов. И знаешь, что он сделал?

— Нет, не знаю, — Орест весь ощетинился за своей гитарой.

— Он поздоровался с ними. Собрал волю в кулачок, медленно прошелся рядом, поздоровался, ну а потом нервы, конечно, не выдержали, и он скрылся. Но это было самое верное решение в его жизни. Эти мужчины и женщины стали его мамой и папой.

Орест положил голову на корпус гитары.

— А что случилось с другим мальчиком?

— С каким другим мальчиком?

— Ну, которого уже хотели выбрать, а вместо него забрали вашего друга.

Эдем задумался.

— Другой мальчик дождался своего чуда, — неуверенно ответил он.

Орест снова принялся перебирать струны.

— А я бы не обижался, если бы Инара стала мамой другому — так было бы лучше всем. Ну или усыновила бы меня и Кистлявого, то есть Костю — так у нее хоть кто-нибудь остался бы, — сказал Орест и объяснил Эдему, который ничего не понимал: — У меня болезнь Митча. Слышали, может, о таком. Вот теперь даже не могут на день рождения с Инарой отпустить. Боятся, что впаду в кому, а потом начнутся вопросы, почему отпустили больного ребенка.

— Какая стадия? — с трудом произнес Эдем. Во рту пересохло.

— Третья, конечно. Если бы друга, отпустили бы — Инару они уважают. Надо было мне весной родиться.

И Орест стал напевать следующую песню, давая понять, что жалости ему не нужны.

Эдем неуверенно встал. Месяцами он избегал знакомых, узнавших о его болезни, а теперь сам оказался среди впадающих в ступор и не может выбрать правильную реакцию на потрясающую новость.

— Где у вас туалет?

Он двинулся в указанном направлении и через десяток шагов обнаружил нужную дверь. Здесь и нужно искать ответы.

Эдем умылся холодной водой, дважды глотнул, вытер глаза рукавом и уставился на отражение Крепкого в зеркале над раковиной.

— Саатчи, — позвал он, надеясь, что это сработает.

В зеркале мгновенно появился седой джин в клетчатом пиджаке с черными белками глаз. Эдем отшатнулся и ударился головой о дверцу кабинки.

— Не надо портить казенное имущество, — заметил Саатчи.

Эдем глубоко вдохнул.

— Ты что, следил за мной?

— Чего бы это? — Саатчи приблизил лицо и принялся тереть глаз, делая вид, будто перед ним не Эдем, а его собственное отражение в зеркале.