Времена цвергов

Затеи баронессы привели к тому, что однажды утром Рейнмар, сильно смущаясь, предложил Иоланте Церфессе прогулку в замковом саду. Сад в осеннюю пору был пуст и гол, но вид на реку и дальние поля открывался прелестный.

Беатриса из любопытства побежала следом.

Королева вела себя так, как подсмотрела недавно: улыбкой говорила «да» на все сбивчивые речи юноши, это «да» несколько раз прошептала и прикасалась, точно невзначай, то к его плащу, то к пальцам левой руки. Она вела ту девичью игру, устоять против которой Рейнмар не мог, позволил сладкому туману заполнить голову и душу, – а опомнился в тот миг, когда девушка стала толкать его к куче засохших веток.

Его нога провалилась в пустоту, но он успел ухватиться левой рукой за ствол молодой вишни.

Иоланта Церфесса зарычала и стала бить Рейнмара по руке, одновременно пихая его ногой в бездонную яму. Он, сообразив, что настает смертный час, высвободил из-под плаща правую руку и хлестнул Иоланту Церфессу Зеленым Мечом. Если бы только меч был прежним! Но он не ожил. Он увял, как трава, его удар был – как удар веревки. И Рейнмар, получив удар ногой в голову, полетел в черную глубину.

Беатриса спешила к нему. Но девочка опоздала.

Королева заскакала вокруг дыры, потрясая кулаками и рыча. Она добилась своего – осталось только самой спуститься вниз и убедиться, что Рейнмар мертв.

Беатриса визжала и била ее своими маленькими слабыми кулачками, а сквозь ветви за ними следил Эйтри.

Но Иоланта Церфесса, отшвырнув ребенка, вдруг замерла, запрокинув голову. Ей смертельно не хотелось расставаться с синим утренним небом и солнечным светом, со свежим прохладным воздухом, полным пряного запаха палой листвы и не успевших отцвести белых хризантем.

Но здесь, наверху, она была всего лишь дочерью графа, а там, внизу, – королевой цвергов. Стоил ли душистый осенний воздух этого титула?

Королева не заметила, что выше по склону зашуршали сухие листья. А стоило бы ей обернуться – прочь из замкового сада бежала лекарская дочка Эрна.

Девушка шла следом за Иолантой Церфессой, Рейнмаром и маленькой Беатрисой, прячась за вечнозеленой изгородью. В ее сердце не было ревности – она просто хотела быть поближе к любимому. Она даже хотела, чтобы гордая графская дочь полюбила Рейнмара – в самом деле, что может дать рыцарю простая лекарская дочка? А графиня принесет знатное приданое. И отрадно будет знать, что любимый счастлив…

И потому Эрна глазам не поверила, увидев, как Иоланта Церфесса пытается погубить Рейнмара. Их сражение длилось меньше минуты – Эрна не успела опомниться, да и горло у нее пересохло. А когда девушка увидела, как графиня скачет вокруг черной ямы, как грозится кулаками и корчит страшные рожи, сразу стало ясно, где искать помощи против этой ведьмы – в форбурге!

Эрна знала, к кому бежать: к той темнолицей старухе, которую сильно не любил ее почтенный батюшка, ученый лекарь Корнелиус, подозревая, что она приложила руку к появлению Зеленого Меча. Корнелиус называл ее ведьмой и колдуньей, а кто же сладит с бешеной Иолантой фон Фалькнор, если не более искусная и сильная ведьма?

Нужно было спешить, и Эрна, выбирая, кинуться ли на помощь маленькой Беатрисе или нестись во весь дух к старой Шварценелль ради спасения Рейнмара, выбрала жизнь любимого.

* * *

– Вот, мать посылает. – Немного смутившись, Уве снял с телеги небольшую корзинку. – Яблок немного, свежего сыра… грибов сушеных две низки…

Шварценелль улыбнулась.

После того, как она уехала из Русдорфа и поселилась в Шимдорне, чтобы быть поближе к Рейнмару и наблюдать за ростом Зеленого Меча, впервые русдорфская женщина прислала ей гостинец. А ведь она той ночью не только Уве отыскала среди убитых, но и еще несколько парней и мужчин, которые иначе истекли бы кровью. Анна, самая сварливая, оказалась самой благодарной.

– Вам самим там есть нечего, – сказала Шварценелль. – Заходи, у меня свежий хлеб из замковой пекарни, отвезешь матери ковригу.

– Мы до последнего в лес ходили. И репа на огородах уцелела, и моркови немного.

– А муку и зерно цверги унесли.

– Недавно господин барон прислал немного зерна и муки.

Уве привез в Шимдорн по уговору со скорняком заячьи невыделанные шкурки и две лосиные шкуры, обратно собирался везти зимние припасы – хотя бы пару бочат солонины и несколько мешков матросских сухарей из Асселя, где им придавали каменную твердость. Такие сухари, размоченные в горячей похлебке, весной – сущее спасение. И охотники, уходящие на несколько дней в лес, нуждаются в провианте. Кроме того, несколько женщин дали ему фамильные серебряные ложки в надежде, что на вырученные деньги удастся недорого купить пряжу. Цверги унесли даже дырявые чулки…