Времена испытаний

Связь оборвалась – Ангела просто отключила ее. На экране монитора, перед которым сидел Фенерон, проявилась рябь обычных эфирных помех. И поскольку до Аури был не один световой год, все понимали, что Ангела передала это сообщение буквально за несколько секунд до своей гибели. Значит, несмотря на пакетную передачу сигнала через гиперпространство, к моменту получения сообщения ее корабль давно превратился в ослепительную вспышку, сжигающую поверхность острова христосцев на далекой планете.

Фенерон послал за Тагнером, а когда тот прибыл, все ему рассказал. Сейчас он сидел, вжавшись в кресло, моментально постаревший на годы, убитый и потерянный. Тагнер был не в состоянии утешить отца Ангелы – он сам беззвучно плакал, закрыв лицо ладонями, и слезы сочились сквозь его плотно сомкнутые пальцы – мужские горькие слезы боли и безысходного горя.

Фенерон вдруг вскочил, его безжизненное, казалось лицо, исказилось яростью, Как озлобленный зверь в клетке он стал ходить взад и вперед по кабинету.

– Это невозможно! – вскричал он. – Ангела не могла поступить так безответственно, она не должна убивать себя ради кого-то. Как она могла оставить своего старика с одиночеством и болью?! Это он во всем виноват, ее возлюбленный Камрин. Лучше бы он умер! Я никогда не прощу ему смерть моей дочери, я найду его и уничтожу!

На его крик сбежались люди – таким Фенерона еще никто никогда не видел. Тагнер, по-прежнему стоял, не отрывая руки от лица.

– Тагнер, возьми себя в руки! – проговорил один из офицеров, погладив его по плечу, стараясь успокоить. – Смерть Ангелы для нас всех беда…

Тагнер, с трудом подняв голову, расширенными глазами посмотрел на офицера.

– Беда, говоришь?! Да лучше бы умер я! Я жил в разлуке с ней, но знал, что она жива, где бы она ни была, с кем бы ни была. Знал, что она смеялась или плакала, но теперь ее нет! О чем вы говорите, друг мой? Ее нет, и этим все сказано.

Он встал и подошел к Фенерону.

– Говорите это невозможно, почему же, мой адмирал? Разве не вы сами ее изгнали? Именно ваше решение стало для нее приговором! Что же ей осталось делать, кроме как принести себя в жертву и, спасая нас всех, получить ваше прощение? Она всем нам доказала, что никогда не была предателем. Вы сами беспощадно бросили Ангелу в объятия этого аурянина! Было бы разумнее оставить его здесь, и тогда она осталась бы жива. Я смирился бы с ее любовью к Камрину, а теперь, клянусь, я найду его, и было бы лучше, чтобы он оказался мертв. Но если жив, я сам оторву ему голову. Один раз я уже чуть не сделал это, во второй ему никто не поможет. Так что, Фенерон, вам придется еще раз вынести свой приговор. А я отказываюсь от родины, от своей планеты Ферины – я буду мотаться по космосу до тех пор, пока моя душа не найдет покой…

Адмирал гневно взглянул на Тагнера и, казалось, к нему вернулось прежнее самообладание.

– Замолчи, мальчишка! – прорычал он. – Не успел молоко с губ утереть, а учишь других! Да, Ангелы нет, – это удар не только для меня, но для всех нас. Я тоже испытал такую же любовь, как и ты, – к ее матери. Но эта любовь была безответна, потому что она была женой брата. А ты, как ты выпустил ее из своих рук?! Она все время была с тобой, она была свободна. Ты не только не годишься быть офицером корабля, но и мужем быть не достоин. Она погибла из-за твоего слабого характера. Мне дорог каждый феринянин, каждое деревце здесь, каждый камень. Да, я – отец, потерявший дочь, у меня на душе смертельная рана, но я даже дочери не позволил нарушать покой нашей планеты, закон наших предков!

В этот момент по двусторонней связи в их пререкания вмешался сам Президент планеты – его кабинет был подключен к кабинету адмирала почти сразу же, как только начало поступать сообщение от Ангелы.