Вражье логово

– А как выглядит?

– Ты что, всех местных артистов знаешь? – хмыкнул Василий.

Литовец кивнул.

– Было дело, общался с ними. На паре их пьянок побывал.

– Ну, эта вроде такая высокая, белобрысая, худая. С косичкой ходит.

– А, понял. Это Рута. Но она не артистка. Так, иногда участвует в самодеятельности, вроде даже поет. Она кассиром работает в местном культурном доме.

– В Доме культуры, – машинально поправил офицер.

– Ну да.

– Надо же, а я-то думал… Даже маленько позавидовал Кольке, мол, артистку себе отхватил.

– Ну, может, она когда-нибудь и станет артисткой. Ты про Витаса Варнаса слышал?

– Так, мельком, – осторожно и вместе с тем нарочито небрежно ответил капитан. – Вроде он тут по лесам шухерится.

– Так и есть. Этот Витас в юности с Рутой романчик крутил. Уговаривал ее поехать с ним в Каунас, мол, там и подняться можно, и в театре петь.

– И что?

– Да не склеилось у них. Витас уехал еще до войны, а Рута и думать про него забыла.

– Дай угадаю: а он не забыл.

– Не угадал, – засмеялся Петер. – Он-то тоже забыл. Но у Руты младший брат, Антанас, вместе с Витасом в лесах прячется. Иногда заглядывает по ночам к сестре на огонек.

– Что, она тоже с этими «братьями», или как они там себя называют?

– Нет, – литовец покачал головой. – Так, помогает ему иногда деньгами да жратвой. Или если от облавы надо спрятаться.

– Ну, это неудивительно, – заметил Андрей, молчавший до этого. – Все-таки брат родной. Своя кровь, на помойку не выбросишь и ко всем чертям не пошлешь.

– Верно, – согласился Петер. – Тем более что родители у Руты с Антанасом в Германию уехали.

– Во время войны, что ли?

– Ну да. Как говорят, за лучшей жизнью поехали. Чего-то им там немцы наобещали, вот они и собрали чемоданы. А дети остались. Антанас у немцев служил, а Рута – в театре. Вроде даже выступала. А как Советы вернулись, братец – в леса, а сестрица в ДК пристроилась. Театр-то партизаны порушили.

– Вот оно как, – покачал головой капитан. – А ты сам, что ли, все это видел?

– Нет, – помотал головой мужчина. – Люди рассказывали. Я же всю войну в казенном доме провел. Только недавно вернулся. Недели три назад.

«Зато успел все сплетни местные собрать», – подумал про себя офицер. Но это ему было даже на руку. Чем больше расскажет Петер, которому пиво явно легло на старые дрожжи, тем лучше. Узнал же Рябцев про Руту. Может, и про самого Варнаса что-нибудь разузнает. Или, на худой конец, про Йонаса, хотя про него уже и так все известно – байки, пересказанные Витей и Пашей, еще не стерлись из памяти. Но даже если Петер больше ничего и не расскажет – невелика беда. Правда, одновременно с этим в голову капитана закралась вполне справедливая мысль: ему не слишком приятно будет рассказывать об услышанном Коновалову. Да, Василий прекрасно осознавал, что они здесь на задании, что у них легенда и так далее. Но чисто по-человечески это было действительно неприятно. Но рассказать так и так придется. Может, даже можно будет попробовать использовать Руту в своих целях. Хотя им уже Йонас пообещал встречу с «лесными братьями». Так что кассиршу из ДК можно оставить как запасной вариант. На всякий случай.

7

Офицеры увиделись уже утром. Накануне Рябцев сразу, как пришел, завалился спать. Чуть позже объявился и Коновалов. Увидев, что напарник дрыхнет без задних ног, он тоже разделся и лег. И проспал без снов до самого утра.

Разбудил Николая доносившийся из кухни аромат яичницы. Майор сел на кровати, потряс головой, отгоняя остатки сна, затем оделся и вышел из комнаты. Умывшись, офицер появился на кухне, где уже хозяйничал Василий – сегодня была его очередь готовить завтрак. На плите вскипела в чайнике вода. Несмотря на то что капитан накануне вернулся изрядно под хмельком, о чем Коновалову по приходу сообщил стоявший в комнате запах алкоголя, Рябцев выглядел вполне свежо и бодро.

– С добрым утром, Вася, – сказал Николай.

– С добрым, Коля, – кивнул напарник. – Садись, завтрак уже почти готов.

– Я так понимаю, вечер прошел плодотворно, – усмехнулся майор.

– Вполне.

– И что интересного услышал?

– Давай сначала поедим, потом расскажу, – ушел от ответа Василий. – А то что-то у меня аппетит разыгрался.

Офицер не стал настаивать и кивнул. Он и сам бы хотел поделиться услышанным вчера от Руты. После завтрака Рябцев сложил посуду в кухонную мойку, приоткрыл окно и закурил.

– Ну, так что ты узнал? – повторил свой вопрос Коновалов, допивая оставшийся чай.

Ему показалось, что на долю секунды на лицо Василия набежала тень.

– Не особо много, если честно, – как-то уклончиво ответил капитан. – Но кое-что есть.

Николай насторожился.

– Это что-то неприятное? – прямо спросил он.

– Да как тебе сказать…

– Говори как есть.

Рябцев вздохнул. И рассказал. Все, что вчера услышал от Петера и Полуляха. Как он и предполагал, сидя в той пивной, разговор не ограничился упоминанием об одной лишь Руте. Про Варнаса его собутыльники рассказали мало, зато поведали еще и про Йонаса. Там, конечно, было меньше выдумок, чем в рассказе Виктора и Паши, но тоже кое-что интересное проскользнуло.