Врата. За синим горизонтом событий

— Ну, я не могу столько сосчитать. Но похоже 137 на 137, верно?

— Конечно, Робин. 137 в квадрате, что составляет 18 769 точек. Теперь смотрите.

Короткие зеленые линии разрезали спираль на десять сегментов. Один из сегментов приподнялся, упал на дно веретена и покраснел. «Тут не точно десятая часть числа, Робин, — сказал Альберт. — Если пересчитать, можно убедиться, что на дне 1 840 точек. Продолжаю. — Снова центральная фигура изменила цвет, на этот раз на желтый. — Обратите внимание на верхнюю часть. — Я посмотрел пристальней и увидел, что первая точка стала оранжевой, а третья желтой. Центральная фигура начала вращаться вдоль вертикальной оси и превратилась в трехмерную колонну спиралей, и Альберт сказал: — Теперь в центральной фигуре мы имеем 137 в кубе точек. С этого момента, — доброжелательно добавил он, — становится скучновато смотреть. Я пропущу быстро. — Он так и поступил, линии точек заметались, цвет их менялся от желтого к авокадо, от авокадо к зеленому, потом к цвету морской воды, к голубому и снова через весь спектр дважды. — Что же мы видим, Робин? Три числа. 137 в центре, 1 840 на дне. 137 в восемнадцатой степени, что примерно равно десяти в тридцать восьмой степени, наверху. Три эти числа означают: константу тонкой структуры материи, отношение массы протона к массе электрона и число элементарных частиц во вселенной. Робин, вы прослушали краткий курс теории элементарных частиц в изложении преподавателя хичи!»

Я сказал: «Бог мой!»

На экране появился улыбающийся Альберт. «Совершенно верно, Робин».

— Но Альберт! Значит, мы можем прочесть все молитвенные веера?

Лицо его потускнело. «Только самые простые, — с сожалением сказал он. — Этот как раз самый легкий. Но теперь будет легче. Мы проигрываем каждый веер и записываем. Потом ищем соответствия. Делаем семантические предположения и проверяем их на максимальном количестве контекстов… ну, сделаем, Робин. Но потребуется некоторое время».

— Я не хочу терять время!

— Конечно, Робин, но теперь нужно определить местонахождение каждого веера, просмотреть его, записать, закодировать для сравнения с помощью компьютеров и потом…

— Не желаю слушать, — сказал я. — Просто сделай… в чем дело?

Его выражение изменилось. «Вопрос финансирования, Робин, — виновато сказал он. — Потребуется очень много машинного времени».

— Делай! Сколько сможешь. Я приказал Мортону продать акции. Что еще у тебя есть?

— Кое-что приятное, Роберт, — он улыбнулся и уменьшился, превратившись в маленькое лицо в углу экрана. В центре загорелись огни — появилось изображение контрольного табло корабля хичи. Пять панелей светились, остальные пять оставались темными. — Знаете что это, Робин? Это общее всех известных полетов, которые заканчивались на Небе хичи. Во всех известных семи рейсах повторяются эти цвета. Остальные варьируются, но вероятность того, что они не имеют отношения к установке курса, очень велика.

— Что ты сказал, Альберт? — Он захватил меня врасплох. Я почувствовал, что начинаю дрожать. — Если мы установим на приборах такой рисунок, то полетим на Небо хичи?

— Вероятность ноль девяносто пять, Робин, — кивнул он.

— И я установил три корабля, два на Вратах и один на Луне, которые воспринимают такую установку.

Я разделся и пошел в воду. Больше не хотел слушать.

Завлекающие дудочки заиграли. Я отбросил туфли, чтобы ощутить ногами влажную мягкую траву, смотрел на мальчишек у наякского берега и думал: «Так вот что я купил, рискуя жизнью на Вратах. Вот за что я заплатил Кларой».

И: «Хочу я снова рискнуть всем этим, рискнуть жизнью?»

Но дело не в желании. Если один из этих кораблей действительно отправляется на Небо хичи и я смогу любыми путями пробраться на него, я полечу.

Меня спасло благоразумие; я понял, что все равно не смогу. Не в моем возрасте. И не с отношением ко мне Корпорации Врат. И прежде всего я не успею. Орбита Врат проходит почти под прямым углом к эклиптике. Добираться до них с Земли долго и скучно; требуется около двадцати месяцев по дугам Хоманна, из них шесть месяцев при ускорении. А через шесть месяцев эти корабли уже улетят и вернутся.

Конечно, если вернутся.

Осознав это, я почувствовал одновременно облегчение и утрату.