Врата. За синим горизонтом событий

— Ничего подобного, — свирепо возразил он. — Бургомистр! С тем, что у нас есть, я могу быть избран президентом Федеральной республики или даже… — он смолк, потом мрачно сказал: — Если, конечно, я еще увижу Федеральную республику. — Помолчал, глядя поверх голов. Некоторое время беззвучно шевелил губами и сказал: — Наверно, пора возвращаться.

— Ах, папа, — начала Джанин и замолчала; старик бросил на нее взгляд, как вожак волчьей стаи на щенка. Между ними возникло неожиданное напряжение, но тут Пол откашлялся и сказал:

— Ну, это, конечно, одна из наших возможностей. Остается, правда, вопрос о контракте…

Пейтер покачал головой. «Я уже думал об этом. Нам и так уже очень много должны! Только за то, что мы прекратили лихорадку. Если нам заплатят хоть один процент от предотвращенного убытка, у нас будут миллионы. Миллиарды. А если не станут платить… — он замолчал, потом сказал: — Нет, заплатят. Просто надо поговорить с Землей. Сообщить, что мы покончили с лихорадкой, что не можем передвинуть Пищевую фабрику и возвращаемся домой. К тому времени, как придет ответ, мы уже много недель будем в пути».

— А как же Вэн? — спросила Джанин.

— Полетит с нами, конечно. Снова будет среди людей, так для него лучше.

— Может, позволим самому Вэну решать. И как же наш полет на небо?

— Это была мечта, — холодно ответил отец. — В действительности мы не все можем. Пусть кто-нибудь другой исследует небеса, на всех хватит; а мы дома будем наслаждаться богатством и славой. Дело не только в контракте, — почти умоляюще сказал он. — Мы спасители! Будут лекционные туры, приглашения в рекламу! Мы станем очень влиятельными людьми!

— Нет, папа, — сказала Джанин, — послушай меня. Вы все говорили о нашем долге помочь миру: накормить людей, принести им новые механизмы, чтобы их жизнь стала легче. Разве мы не будем выполнять свой долг?

Он яростно повернулся к ней. «Дерзкая девчонка, что ты знаешь о долге? Без меня ты бы в какой-нибудь чикагской канаве ждала благотворительности. Надо думать о себе!»

Она начала говорить, но ее остановил испуганный взгляд Вэна. «Я это ненавижу! — объявила она. — Мы с Вэном отправляемся на прогулку. Хотим убраться от вас!»

— Он на самом деле не такой плохой, — сказала она Вэну, как только их не могли услышать. Сзади доносились голоса спорящих, и Вэн, который не привык к ссорам, был явно расстроен.

Вэн не ответил прямо. Он указал на выступ на голубой стене. «Это место воды, — сказал он, — но это мертвое. Их тут десятки, и почти все мертвые». Из чувства долга Джанин осмотрела выступ, нацеливая на него камеру. На вершине небольшой кран, как нос, а внизу что-то вроде раковины. Большая, можно почти целиком там вместиться, и совершенно сухая. «Ты говорил, что один такой работает, но воду пить нельзя?»

— Да, Джанин. — Но он был неразговорчив.

Джанин сказала: «Когда я была маленькой, папа рассказывал мне сказки. В основном страшные, но не всегда. Он рассказывал о Черном Питере. Насколько я помню, это что-то вроде Санта Клауса. Он говорил, что если я буду хорошей девочкой, Черный Питер на Рождество подарит мне куклу, а если плохой — кусок угля. Или что-нибудь похуже. И я называла папу Черный Питёр. Но он мне никогда не приносил кусок угля. — Они шли по голубому коридору, Вэн внимательно слушал, но не отвечал. — Потом умерла мама, — продолжала Джанин, — а Пол и Ларви поженились, и я некоторое время жила с ними. Но папа не плохой. Он часто приходил ко мне повидаться. Вэн! Ты понимаешь, что я тебе рассказываю?»

— Нет, — ответил он. — Кто такой Санта Клаус?

— Ох, Вэн!

И она объяснила, кто такой Санта Клаус и что такое Рождество, а потом рассказала о зиме, о снеге, о том, как делают подарки. Лицо его прояснилось, он начал улыбаться. Странно, с улучшением настроения Вэна Джанин становилась все мрачнее. Рассказывая Вэну о мире, в котором она жида, она все время думала, что их ждет впереди. Наверно, подумала она, лучше послушаться отца, упаковать все и улететь, вернуться к реальной жизни. Все другие альтернативы пугали ее. Когда она позволяла себе подумать, ее начинало пугать место, в котором они оказались, — какой-то странный артефакт, который упрямо прокладывает в космосе курс к неизвестной цели. А если они прибудут? Что они встретят? Или если отправятся с Вэном, что там? Хичи? Хичи! Вот где таился страх! Всю жизнь Джанин прожила с хичи: они были ужасны, но нереальны, почти мифичны. Как Черный Питер или Санта Клаус. Как Бог. Мифы и божества легко переносить, когда в них веришь. Но что, если они станут реальны?

Она знала, что остальные боятся не меньше ее, хотя по их словам этого не скажешь; они подавали ей пример храбрости. Она могла только догадываться. Она догадывалась, что Пол и ее сестра боятся, но решили сопротивляться страху ради того, что могут приобрести. Другое дело отец. Он меньше боялся того, что может случиться, чем того, что она недостойно поведет себя. Было совершенно ясно, что испытывал ее отец. Он был сердит и боялся. Боялся, что умрет, прежде чем получит деньги за свою храбрость.