Врата. За синим горизонтом событий

Ларви не могла избавиться от легкого предубеждения. Она слышала о Робинетте Броудхеде задолго до того, как он начал играть заметную роль в ее жизни. Когда Ларви сама была старателем, ей пришлось участвовать в полете с пожилой женщиной, которая некогда летала с Джель-Кларой Мойнлин. От этой женщины Ларви узнала историю последнего полета Броудхеда, того самого, который сделал его мультимиллионером. В этом полете было нечто сомнительное. Девять его участников погибли при самых загадочных обстоятельствах. Единственным выжившим оказался Броудхед. А одна из погибших – Клара Мойнлин – была в любовных отношениях с Робинеттом Броудхедом. Возможно, личный опыт Ларви, опыт участия в полете, большая часть экипажа которого погибла, окрашивал ее чувства в такие мрачные тона. И она ничего не могла с этим поделать.

Любопытно, что слово «погибли» не совсем применимо к жертвам этого полета. Клара Мойнлин и все остальные члены экспедиции были захвачены черной дырой. Возможно, они по-прежнему живы – пленники замедлившегося времени, – может, за все эти годы они постарели всего на несколько часов.

Так каков же тайный смысл письма Броудхеда? Может, он хочет с ее помощью найти возможность проникнуть в тюрьму Джель-Клары Мойнлин? Понимает ли он это сам? Ларви не могла судить об этом, но впервые подумала о своем нанимателе как о живом человеке. И мысль эта показалась ей трогательной.

Ларви не стала бояться меньше, зато почувствовала себя менее одинокой. Когда она принесла последнюю стопку сообщений в комнату Мертвецов – там Пол должен был передать их ускоренно, – она обняла Пола и прижалась к нему. Чем его очень удивила.

* * *

Когда Джанин возвращалась из очередного исследовательского рейда с Вэном в комнату Мертвецов, что-то подсказало ей идти потише. Она заглянула внутрь и увидела сестру с Полом. Они удобно сидели у стены, краем уха прислушивались к бессвязной болтовне Мертвецов и ласково разговаривали друг с другом. Джанин повернулась к своему спутнику, прижала палец к губам и отвела Вэна подальше.

– Мне кажется, они хотят побыть наедине, – объяснила она. – А я устала. Отдохнем?

Вэн пожал плечами.

Они нашли удобное место на пересечении коридоров, и Вэн задумчиво сел рядом.

– Они соединяются? – спросил он.

– Вздор, Вэн. У тебя только одно на уме. – Но Джанин не была раздражена и позволила ему приблизиться, пока он не положил одну руку ей на грудь. – Убери, – спокойно сказала она. Вэн разочарованно убрал руку.

– Ты чем-то обеспокоена, Джанин? – недовольно спросил он.

– Отвали от моей спины, – сказала она. Но когда он на миллиметр отодвинулся, Джанин сама придвинулась к нему ближе. Она была вполне удовлетворена тем, что Вэн ее хочет, и твердо верила, что когда главное случится – а то, что рано или поздно оно произойдет, Джанин была убеждена, – это свершится только по ее желанию. За два месяца знакомства с Вэном она привыкла к нему, он ей нравился, Джанин даже начала доверять ему, в таком случае остальное могло подождать. Сейчас же она наслаждалась его близостью. Даже когда он капризничал.

– Ты неправильно соперничаешь, – пожаловался он.

– С кем я должна соперничать, скажи ради бога?

– Поговори с Крошечным Джимом, – строго ответил Вэн. – Он научит тебя лучшему поведению в воспроизведении рода. Роль мужчины он мне объяснил, и я уверен, что вполне могу соперничать. Конечно, у тебя другая роль. Вообще-то ты должна позволить мне совокупляться с тобой.

– Да, ты это уже говорил. Знаешь что, Вэн? Ты слишком много говоришь.

Некоторое время Вэн в замешательстве молчал. Он не мог ни снять, ни защититься от этого обвинения. За всю свою жизнь Вэн постиг лишь один способ взаимодействия – разговоры. Он начал вспоминать все, чему учил его Крошечный Джим. И тут лицо его прояснилось.

– Я понял. Ты хочешь сначала поцеловаться, – сказал он.

– Нет. Я не хочу целоваться «сначала», и убери колено с моего мочевого пузыря.

Вэн неохотно освободил ее.

– Джанин! – воскликнул он. – Тесный контакт очень существен для любви. Это справедливо для всех животных, не только для людей. Собаки обнюхивают друг друга, приматы копаются в шерсти у представителей противоположного пола. Пресмыкающиеся сплетаются друг с другом. Даже розы вырастают вблизи других кустов, хотя Крошечный Джим сомневается в сексуальном значении этого факта. Но ты проиграешь в соревновании производителей, если будешь себя так вести, Джанин.

– Кому я проиграю? Старой Генриетте? – хихикнула Джанин. Но когда Вэн нахмурился, она его пожалела и сказала: – У тебя глупые мысли. Последнее, чего я хочу – даже если мы доберемся до твоего проклятого соединения, – это залететь в таком месте.

– Залететь? – не понял Вэн.

– Ну, забеременеть, – объяснила она. – Выиграть в соревновании воспроизводства. Быть проколотой. О, Вэн, – Джанин подула на его макушку, – ты просто ничего не понимаешь. Бьюсь об заклад, что рано или поздно мы с тобой «соединимся», и, может, даже поженимся, и выиграем это глупое соревнование. Но пока ты всего лишь сопливый ребенок, и я тоже. Ты не должен хотеть воспроизводства себе подобных. Ты должен мечтать о любви.