Врата в рай

— Адрес у меня есть, — подал голос Скотт. — Он оставил его мне. Как он сказал, на всякий случай, если кто-то захочет с ним связаться.

— Так какого хрена ты молчишь, твою мать! — взорвалась я, выхватив у него бумажку с адресом.

— Лиза, мне очень жаль…

— Да пошел ты! — воскликнула я, резко развернувшись в сторону двери. — И вообще, к черту тебя! К черту Клуб!

— Лиза…

— Ну что еще?

— Удачи тебе!

Через пятнадцать минут после того, как мы приземлились, лимузин, пробиваясь сквозь легкий вечерний туман, уже вез меня по прибрежной трассе на север, в Сан-Франциско, в сторону моста через залив. Но только увидев убожество Юниверсити-авеню, я вдруг поняла всю парадоксальность сложившейся ситуации: да, я снова вернулась домой. Эта гонка, начавшаяся в другой галактике, привела меня прямиком на Беркли-Хиллз, где я выросла. Да, хорошенькое начало, Эллиот! Все ради тебя.

Лимузин неуклюже петлял по уходящим круто вверх узким улочкам. Все было до боли знакомо. Один только вид заросших садов, домиков в окружении ветвистых дубов и кипарисов ранги мне душу. Нет, даже не дом, не это место: скорее, пейзаж, напоминающий о том периоде моей жизни, о котором я не могу вспоминать без содрогания, о периоде, ассоциирующемся с постоянной душевной болью.

Меня неожиданно охватил ужас. А что, если кто-нибудь выглянет из темного окна и, увидев меня, поймет, кто я на самом деле такая. На сей раз я приехала не на свадьбу, не на похороны, не на каникулы. Нет, я, совсем как сэр Ричард Бартон, проникла в запретный город Мекку. И если меня поймают, то непременно убьют. Я бросила взгляд на часы. Эллиот обошел меня на два часа. Может, его уже и нет там.

И тут, под влиянием минуты, я вдруг попросила водителя отвезти меня на свою родную улицу. Сама не зная зачем. Но я просто должна была на секунду остановиться у своего дома. Лимузин медленно полз вниз по холму, и, увидев, что в отцовской библиотеке горит свет, я велела водителю остановиться.

Господи, как здесь тихо, под темной акацией. Вокруг тишина, только звук поливальной установки, орошающей траву. Бело-голубое мерцание телевизора в спальне моего младшего брата наверху. Тень, промелькнувшая за прикрытыми шторами окнами библиотеки.

Постепенно паника в моей душе улеглась, сменившись легкой грустью, той ужасной грустью, что всегда охватывала меня при виде этого заросшего уголка, старых, облупившихся досок, тусклых фонарей, олицетворявших для меня родной дом.

Никто меня не увидел, никто никогда не узнает, что я здесь была. Все, что давеча говорил мне Мартин, снова и снова прокручивалось у меня в голове. Нет, Лиза, ты вовсе не плохой человек, а просто другой. И может быть, в один прекрасный день этот человек наберется мужества, которого всегда не хватало моему отцу, чтобы просто жить в согласии с самим собой и с тем, во что он верил, и сможет поговорить об этом, принять это, бросить вызов всему миру. И может быть, когда это произойдет, боль сама собой пройдет — непонятно почему.

А теперь пришло время прогнать все страхи и развеять печаль. Пришло время еще раз тихо сказать: «Прощай».

Дом оказался именно таким, каким я его себе представляла. Маленький каменный коттедж со сводчатой дверью и башенкой, совсем как в миниатюрном замке, прилепившийся к крутому утесу. Запущенный сад: пышная персидская сирень практически перегородила входную дверь, белые маргаритки проросли между каменными плитами подъездной дорожки. Внизу — иссиня-черные воды залива, силуэты городских небоскребов, выступающих из сиреневого тумана. Арки мостов, нависающих над темнотой, а вдали — смутные очертания гор.

Такие знакомые вещи. И все же такие чужие. Реальная «я» в реальном месте. И реальный он там, в доме, так как неподалеку на невероятно узкой дорожке был припаркован слегка смахивающий на корыто «порше», а в доме горел свет.

Я слегка нажала на дверную ручку — и дверь приоткрылась. Каменные полы, огромный тлеющий камин в углу, под низкими сводчатыми потолками тусклые лампы. И огромные окна из свинцового стекла, открывающие потрясающий вид на город, воду и ночное небо.

Чудное место. Прекрасное место. Запах горящего дерева. Стены, заставленные полками с книгами. И Эллиот, сидящий за столом в крошечной столовой с сигаретой в зубах и телефонной трубкой в руке. Я открыла дверь чуть пошире. Он что-то говорил насчет Катманду. Что он до конца недели, возможно, уедет из Гонконга и хотел бы провести три дня в Катманду.

— А потом, может быть, Токио. Я еще не знаю.

На нем была куртка хаки и белая водолазка. Он был ужасно загорелый, а в волосах — белые пряди, словно все это время, когда был вдали от меня, только и делал, что плавал и загорал. Я даже чувствовала исходящий от него запах солнца, и он явно был не на месте в этой сумрачной холодной комнате.

— Если вы поспешите с заданием, это будет просто замечательно, — говорил он в трубку. — Но если нет, я все равно поеду. Перезвоните мне. Вы знаете, где меня можно найти.