Врата Смерти

Подул холодный ветер. Из горла историка вырвался глухой возглас удивления. Дюкр попятился назад. Ему стало страшно. Среди зловонных, окрашенных кровью луж поднимался утес. Он становился все выше, превращаясь в гору. Гора росла, пока ее вершина не скрылась в тумане.

Дюкр присмотрелся. Гора тоже состояла из льда, в который были вплавлены изуродованные человеческие тела. По склону текла кровь, и вместе с ее потоками вниз скатывались обрывки кишок и внутренностей. Кровь образовала озеро, и куски мертвых тел стали его островами.

Потом все, что некогда было человеческой плотью, начало превращаться в студенистую массу, сквозь которую едва виднелись кости.

— Он пока внутри, но близок, — послышался сзади голос Сормо.

— Кто?

— Семкийский бог. Властитель из очень далекого прошлого. Когда-то он не смог противостоять чужой магии, и она его поглотила. Но он еще жив. Ты чувствуешь его гнев, историк?

— По-моему, я сейчас не в состоянии что-либо чувствовать. А чья эта магия?

— Джагатская. Джагаты защищались от вторжения людей, возводя ледяные преграды. Иногда это происходило мгновенно, иногда растягивалось надолго. Все зависело от джагатских замыслов. Бывало, лед сковывал целые континенты, уничтожая все и всех. Так погибли государства форкрулиев, удивительные механизмы и строения качен-шемалей и, естественно, жалкие лачуги тех, кому предстояло главенствовать в этом мире. Высшие ритуалы Омтоза Феллака — Пути джагатов — бессмертны. Запомни это, историк. Этот Путь появляется, исчезает, чтобы через какое-то время появиться снова. Сейчас в далеком краю опять пробуждается к жизни магия джагатов. Мои сны полны видений ледяных рек. Оттуда к нам придут новые беды и разрушения. Смерть пожнет новый, невиданный урожай.

Устами Сормо говорила седая древность, холодная и безжалостная. Дюкру показалось, что каждый камень вокруг, каждый уступ и сама гора пришли в движение и кружатся, кружатся в бессмысленном танце. Ледяной холод проник ему в кровь. Историк весь дрожал.

— Подумай о том, что сокрыто внутри льда, — продолжал Сормо. — Расхитители гробниц охотятся за сокровищами, а мудрецы охотятся за силой и потому ищут… лед.

— Они собираются, — сказала Нетра.

Дюкр заставил себя отвернуться от чудовищного льда, пропитанного кровью и смертью. Троих юных колдунов окружали вихри магической силы. Одни из них были яркими и пульсирующими, другие едва вспыхивали.

— Духи этой земли, — пояснил Сормо.

Нил переминался с ноги на ногу, как будто ему хотелось танцевать. На мальчишеском лице появилась мрачная улыбка.

— Плоть этого Властителя полна громадной силы. Духи голодны и хотят поживиться. Если мы их покормим, они будут обязаны нас отблагодарить.

Сормо опустил свою худенькую мальчишескую руку на плечо Дюкра.

— Знаешь ли ты, насколько тонок слой милосердия? Смотри, сколько жизней оборвал семкийский бог. Он не просто их убил. Это нечто другое, чему я не найду названия.

— А что ты скажешь о семкийских шаманах?

Сормо вздрогнул.

— Знания стоили им величайшей боли. Мы должны вырвать сердце у этого бога. У него страшное сердце. Оно пожирает плоть…

Колдун встряхнул головой.

— Мы бы не решились. Но Кольтен приказал.

— И вы подчинились.

Сормо кивнул.

Дюкр молчал. Чувствуя, что его молчание затягивается, он вздохнул и сказал:

— Я слышал твои сомнения, Сормо.

Лицо юного колдуна стало заметно спокойнее.

— Тогда закрой глаза, историк. Это будет… грязная работа.

За спиною Дюкра трещал и лопался лед. Холодные ярко-красные струи едва не сбили его с ног. Потом раздался неистовый, пронзительный крик.

Духи земли рванулись вперед. Из кровавого озера выбралось нечто черное, похожее на разложившийся труп. Неуклюже размахивая длинными, как у обезьяны, руками, черная фигура бросилась бежать.

Духи догнали ее и облепили. Раздался еще один крик. Последний. С семкийским богом было покончено.

Когда все четверо подходили к дозорной полосе, восточный край неба слегка порозовел. Лагерь уже проснулся. Ужасы вчерашнего дня остались в прошлом. Жизнь продолжалась. Дымили походные кузницы. На кольях растягивали шкуры, снятые с убитых лошадей. Рядом кипели большие закопченные котлы дубильщиков. Ремесленники из числа беженцев давно уже не вздыхали по своим удобным мастерским. За эти три месяца многие вообще забыли, что почти всю жизнь провели в городах.

Одежда Дюкра и троих колдунов была мокрой от древней крови и склизкой от кусочков человеческой плоти. Виканцы встретили их громогласными криками, которые быстро переросли в торжествующий рев, быстро разнесшийся по всему лагерю.

В семкийском лагере воцарилась зловещая тишина.

Землю покрывала роса. Ступая по ней, Дюкр ощущал биения силы. Но они рождали в его душе отнюдь не радостные чувства. Подойдя к лагерю, юные колдуны оставили его, разойдясь по сторонам.

Настроение духов земли непонятным образом передалось виканским псам, поднявшим громкий вой. Завывания были какими-то безжизненными и холодными. Дюкр замедлил шаг, вспоминая слова Сормо. «Лед, погребающий под собой целые континенты».