Врата Птолемея

Циклоп окинул взглядом пустынную улицу.

– Ты бы поосторожнее, цыпочка, – посоветовал он, небрежно привалившись к стенке строения, так что оно сделалось ещё тяжелее. – По ночам тут разгуливают опасные личности. Джинны там, фолиоты всякие… зловредные бесы… Они могут тебя обидеть.

– Хватит, Аскобол! – рявкнул я. – Ты прекрасно знаешь, что это я!

Циклоп театрально захлопал своим единственным, густо накрашенным глазом.

– Бартимеус?! – картинно изумился он. – Не может быть! Да неужто великий Бартимеус попался в такую простую ловушку? Должно быть, ты некий бес или мулер, который осмелился подражать его голосу и… Но нет, я ошибся! Это и впрямь ты. – Он вскинул бровь, – Невероятно! Подумать только, до чего дошёл благородный Бартимеус. Хозяин будет очень, оч-чень недоволен.

Я собрал последние крупицы своей гордости.

– Все хозяева – явление временное, – ответил я. – И унижения тоже преходящи. Я просто жду своего часа!

– О, разумеется, разумеется! – Аскобол взмахнул горилльими ручищами и сделал небольшой пируэт. – Прекрасно сказано, Бартимеус! Да, ты даже в чёрные времена не теряешь присутствия духа. Ничего, что твои лучшие дни позади, что теперь ты не могущественней блуждающего огонька![12] Не важно, что завтра тебе, скорее всего, придётся подметать пол в хозяйской спальне, вместо того чтобы парить, оседлав вольный ветер. Ты – пример для всех нас!

Я улыбнулся, оскалив белые зубы.

– Аскобол, – сказал я, – в упадок пришёл не я, а мои противники. Я сражался с Факварлом Спартанским, с Тлалоком Толланским, с хитроумным Чу из Калахари. От наших битв трескалась земля и реки обращались вспять. И я выжил. А кто мои враги теперь? Кривоногий циклоп в юбочке. Когда я отсюда выберусь, думаю, этот новый конфликт долго не протянется.

Циклоп шарахнулся назад, точно укушенный.

– Сколь зловещие угрозы! Стыдись, Бартимеус! Мы ведь на одной стороне, разве не так? Несомненно, у тебя были веские причины укрываться от битвы под этим ватерклозетом. Будучи вежливым джинном, я не стану донимать тебя расспросами, хотя сдаётся мне, что твоя обычная любезность тебе изменяет.

– Двух лет непрерывной службы никакая любезность не переживёт! – сказал я. – Я зол и измучен, сущность моя непрерывно зудит, и унять этот зуд я не в силах. От этого я сделался опасен – и ты в этом скоро убедишься. В последний раз, Аскобол: убери эту штуку!

Ну, он ещё немного побухтел и побурчал, однако же моя похвальба оказала своё действие. Одним движением волосатых плеч циклоп поднял чёртов сортир и снял его с меня. Строение с грохотом опрокинулось на противоположный тротуар. Несколько пожеванная девушка с трудом поднялась на ноги.

– Ну наконец-то! – сказал я. – Не очень-то ты торопился на помощь.

Циклоп смахнул какой-то сор, приставший к халату.

– Извини, – ответил он, – но до того я был слишком занят сражением и помочь тебе никак не мог. Но все хорошо, что хорошо кончается. Хозяин будет доволен – по крайней мере, моими стараниями.

Он искоса взглянул на меня.

Но теперь, когда я наконец вернулся в вертикальное положение, я больше не собирался трепаться. Я обвёл взглядом соседние дома, оценивая нанесённый им ущерб. Ничего страшного. Несколько проломленных крыш, выбитые окна. Стычка обошлась малой кровью.

– Французы, что ли? – спросил я. Циклоп пожал плечами – что было немалым подвигом, учитывая, что шея у него отсутствовала.

– Может быть. А может, чехи или испанцы. Кто их знает. Нас теперь со всех сторон норовят клюнуть. Ну ладно, время не ждёт, мне надо ещё проверить, как идёт погоня. Оставайся залечивать свои раны и ушибы, Бартимеус! Выпей чайку с мятой, попарь ноги в ромашке, и что там ещё прописывают старичкам… Адью!

Циклоп подобрал свои юбки и мощным прыжком взмыл в воздух. За спиной у него развернулись крылья и мощными, загребающими взмахами понесли его прочь. Летел он с неповторимой грацией офисного сейфа, однако же летел. А у меня на это сил не было. Надо сперва передохнуть…

Черноволосая девушка пробралась к обломку трубы, валяющемуся в соседнем саду. Медленно, охая и кряхтя, точно дряхлая старуха, она перешла в сидячее положение и уронила голову на руки. Закрыла глаза.

Чуть-чуть отдохнуть. Пяти минут хватит.

Время шло, близился рассвет. В небе гасли холодные звезды.

Натаниэль 2

Великий волшебник Джон Мэндрейк завтракал у себя в гостиной, сидя в плетёном кресле у окна, как то вошло у него в обычай в последние несколько месяцев. Тяжёлые шторы были небрежно отдёрнуты в сторону. Небо за окном было тяжёлым и серым, и плотный, слоистый туман пробирался между стволами деревьев на площади.