Враг стрелка Шарпа

– Как скажешь, дорогая. Шарп, распорядитесь о кресле для миледи и подкрепиться.

– Да, сэр.

– Зрелище едва ли будет захватывающим, дорогая. Проходимцы не настроены сражаться.

Спустя час казалось, что сэр Огастес не ошибся в прогнозах. Отсиживавшиеся в Адрадосе дезертиры боя не приняли, бежав с жёнами и детьми, едва только Лёгкая рота полка фузилёров появилась на северной околице деревни. Они рассеялись по дну долины, хоронясь в колючих зарослях между селением и башней. Человек двадцать улепётывали верхом, не пытаясь воспользоваться ни мушкетами, ни болтающимися на боку саблями. Мадам Дюбретон и две её французские товарки присоединились к Жозефине. Француженок стужа загнала обратно, вокруг португалки ужом вился Прайс, а Шарп перемолвился словечком с соплеменницей. Его занимало, что она испытывала, видя мужа на балконе над собой, близкого и одновременно недостижимого.

– Я боялась, что более никогда не увижу его.

– Внешне вы этого никак не выказывали. Нелегко пришлось?

– Очень. Ему же пришлось ещё больней, но нельзя было давать врагам повод для злорадства.

Предположение Шарпа о том, что англичанке тяжело живётся во Франции, она отмела:

– Я замужем за французским офицером, поэтому очевидно, кому принадлежит моя верность, а враждебности к родине от меня не вправе требовать никто. – мадам Дюбретон оживилась, – Французская глубинка мало отличается от какого-нибудь Гемпшира. Хозяйство, редкие балы. Рутина. Раз в год гремят фанфары очередной победы, напоминая местной публике о войне. Я не имею в виду тех, у кого воюет брат, сын или… – она вновь погрустнела, – Или муж. Тяжела разлука, майор, но ведь война когда-нибудь закончится?

Война Потофе заканчивалась сейчас. Очистив от врага Адрадос, Кинни построил полк, а сам с двумя офицерами поскакал к замку. Шарп взобрался на склон, откуда открывался лучший обзор. За ним последовал Фредериксон. Указав на валлийца и его спутников, капитан уточнил:

– Предложение о сдаче?

– Да.

– Без толку. Кто же в здравом уме поменяет пулю на верёвку?

Шарп был с ним согласен. С другой стороны, дезертиры действительно могли основательно перебрать ночью, а британское правосудие всё же гуманнее озлобленных Адрадосом гверильясов, поджидающих в холмах. Имелось и другое объяснение: Потофе не собирался драпать. Допрошенные ночью пленные в один голос утверждали, что Потофе ведёт себя, как средневековый барончик, казня и милуя по принципу «чего моя левая нога пожелает». Заигравшись, куховар мог и впрямь возомнить себя суверенным властителем в неприступном замке. Какова бы ни была истинная причина, но факт есть факт: Потофе остался, его люди тоже, и Кинни в сопровождении двух подчинённых приближался к нагромождению обломков на месте восточной стены.

Метрах в восьмидесяти офицеры остановились. Кинни привстал на стременах и приложил ко рту ладони. Дезертиры на груде щебня замахали руками, приглашая подполковника подъехать ещё ближе.

– Не слышат. – прокомментировал Шарп.

Кинни ударил лошадь шпорами, и та рванулась вперёд. Сократив дистанцию до пятидесяти метров (в пределах досягаемости мушкетов из форта), он было поднял руки к губам, но вдруг схватился за поводья и стал торопливо разворачивать животное вправо. Слева от него открылась пушка, замаскированная до поры до времени под сенью сохранившегося участка стены.

Подполковник опоздал. Шарп увидел облако дыма и лишь затем донёсся гром пушечного выстрела, подхваченный и многократно повторённый эхом в долине; гром, замешанный на треске рвущегося оловянного контейнера ближней картечи. Контейнер разрушался в стволе, выбрасывая наружу широким конусом горсть мушкетных пуль. Кинни оказался в самом центре этого смертоносного конуса. Лошадь и всадника швырнуло набок. Раненое животное судорожно било копытами. Полковник лежал неподвижно, истекая кровью. Шарп дёрнулся к Фредериксону:

– Берите своих парней и Лёгкую роту фузилёров. Взять башню.

– Слушаюсь, сэр!

Шарп оглянулся. Его собственная рота ожидала распоряжений у монастыря:

– Сержант!

Вмешался Фартингдейл. Подозвав жеребца, он обратился к Шарпу:

– Майор! Приказываю развернуть стрелков перед фортом! Цепью.

Услыхав голос полковника, Фредериксон запнулся и вопрошающе воззрился на Шарпа. Майор переспросил:

– Не башню, сэр?

– Вы слышали приказ. – сэр Огастес уже был в седле, – Выполняйте, майор!

Фартингдейл рысью направился к ошеломлённо застывшим рядам лишившегося командира полка, построенного на дороге из Адрадоса. Шарп неохотно указал на замок и заорал:

– Цепью! Моя рота – левый фланг, капитан Кросс – центр, капитан Фредериксон – справа. Цепью! Живо!

Что сподвигло Потофе на этот безумный поступок?! В каком мороке ему померещилась победа?! На бегу Шарп краем глаза подметил, как спутники Кинни добили раненого коня из пистолета и подобрали тело командира. Враг не мешал им, удовлетворившись смертью подполковника. Неужели маршал сковород и ополовников искренне верил, что обезглавленный полк немедленно разбежится?