Спустя две недели он собрал в Рейхсканцелярии довольно много генералов, чтобы в свойственной ему манере настроить их на предстоящую войну против СССР{495}. Наиболее важно для него, пожалуй, было не допустить возможного недопонимания и раздражения по поводу новой формы ведения войны. Поэтому он еще раз выразил свою решимость «урегулировать русский вопрос», чтобы лишить Англию всякой надежды и быть способным через два года «решить наши задачи в воздухе и в мировом океане, располагая соответствующими материальными и людскими ресурсами». После такого стратегического обоснования предстоящего похода он проанализировал соотношение сил и затем перешел к рассуждениям о «проблеме русского пространства». С массовым применением танков и авиации на решающих направлениях, по его словам, будет вполне возможно полностью сокрушить врага. Он не сможет спастись. Опасность Припятских болот можно устранить установкой минных полей — Гитлер не упускал из вида эту ахиллесову пяту оперативного плана Гальдера. По завершении похода можно будет отвести в тыл 100 дивизий и демобилизовать их, с тем чтобы резко усилить вооружение и оснащение кригсмарине и люфтваффе. Тогда на очереди будут Гибралтар и Африка — об операции «Морской лев» и высадке в Англии Гитлер больше не говорил.
С особым вниманием Гальдер выслушал высказывания о новом характере войны на Востоке, которые четко указывали на отказ от сложившихся представлений военных, основанных на опыте 1918 г., и от 15 лет тайного сотрудничества с Красной армией.
Запись Гальдером некоторых высказываний Гитлера касательно войны на Востоке, сделанных в Рейхсканцелярии перед группой генералов 30 марта 1941 г.: