Враг Шарпа

Шарп взобрался на лошадь и пустил ее шагом вслед удаляющимся офицерам. Гарри Прайс остановился, поджидая его, и поехал рядом. Когда они оказались за пределами слышимости французов, лейтенант повернулся к высокому майору.

– Мы что, действительно уходим поутру, сэр?

– Нет, Гарри, – улыбнулся ему Шарп, пытаясь за улыбкой скрыть свои чувства. Многие стрелки и многие фузилеры, знал он, никогда не покинут это странное место среди высоких гор, зовущееся Господними Вратами. Для них это последнее Рождество.

Глава 18

Наступила полночь. Туман опустился на камни и траву, и теперь ветер уже не был властен над ним. Во дворе замка ярко горел костер. Стук каблуков часовых на стене отдавался гулким эхом. Снизу их шинели напоминали сюрко древних рыцарей, а байонеты, поблескивающие в свете костра, походили на наконечники копий тех давно забытых людей, что ждали здесь рассветной атаки воинов ислама.

Шарп крепко обнял Терезу. Двое ее людей мерзли у ворот замка, конь нетерпеливо переступал копытами.

– Помни: послание – самое главное.

Она кивнула и чуть отстранилась.

– Я вернусь через два дня.

– Я дождусь тебя.

Она слегка ущипнула его.

– Уж будь добр.

Потом она повернулась, забралась в седло и двинулась к воротам.

– Береги себя!

– Мы чаще ездим ночью, чем днем! Два дня, не больше!

Она исчезла под аркой ворот, повернув на запад, чтобы донести до Френады известие о тайном передвижении французских войск.

Шарп опоздал на собрание у сэра Огастеса, но это его мало занимало. Принятое им решение делало любые указания сэра Огастеса бесполезными. Шарп возьмет командование на себя. Он поднялся в надвратную башню по лестнице, уже очищенной от обломков сброшенного Харпером ворота, и двинулся по стене в сторону цитадели.

В комнате сэра Огастеса было жарко натоплено, в камине громко трещали ветки терновника. Дымоход, единственный в замке, отводил дым за замковую стену.

Когда вошел Шарп, Фартингдейл умолк. В комнате находилось больше десятка офицеров, даже Фредриксона вызвали с его поста на дозорной башне. Глаза всех присутствующих обратились к Шарпу. Голос Фартингдейла был откровенно неприязненным.

– Вы опоздали, майор.

– Мои извинения, сэр.

Пот-о-Фе обставил комнату с варварской пышностью: ковры на полу и стенах, тяжелые занавеси. Одна из них как раз качнулась, пропуская Жозефину. Она вошла в комнату с балкона, улыбнулась Шарпу и встала у стены. Сэр Огастес снова поднял лист бумаги, который держал в руке.

– Я повторю для тех, кто не смог явиться вовремя. Мы уходим на рассвете. Сначала идут пленные, подобающим образом одетые, под конвоем четырех рот фузилеров.

Брукер кивнул, записав что-то на сложенном листе бумаги.

– Капитан Джилайленд движется за ним. Найдите место в ваших фургонах для раненых.

Джилайленд кивнул:

– Ясно, сэр.

– Затем оставшиеся фузилеры. Майор Шарп?

– Сэр?

– Ваши стрелки составят арьергард.

Капитан Брукер задал вполне уместный вопрос о том, что делать с женщинами и детьми пленных. Когда капитаны начали предлагать свои варианты действий, Фредриксон умоляюще посмотрел на Шарпа. Тот улыбнулся и покачал головой.

То ли Фредриксон не понял знака, то ли был слишком расстроен, но он поднялся и попросил разрешения высказаться.

– Капитан?

– Почему мы уходим, сэр?

– Стрелки везде ищут славы, – глумливо начал Фартингдейл, и Шарп отметил тех, кто улыбнулся, как не имеющих желания сражаться. Затем Фартингдейл передал лист бумаги фузилеру, выступавшему в роли секретаря; тот тут же начал скрупулезно копировать приказ. – Мы уходим, капитан Фредриксон, потому что нам противостоят превосходящие силы противника, а место, в котором мы находимся, не стоит того, чтобы за него биться. Мы не можем драться с четырьмя батальонами французов.

Шарп, проигнорировав очевидный факт, что четыре батальона французов вовсе не так уж много для хорошей оборонительной позиции, отклеился от стены.

– По правде говоря, сэр, гораздо больше, чем четыре.

Все глаза вновь обратились к Шарпу. Фартингдейл на секунду растерялся.

– Больше?

– В восьми милях от нас, сэр, около десяти батальонов, а может, и больше. Вероятно, ночью они двинутся сюда. Там же находятся пять или шесть батарей артиллерии и по меньшей мере две сотни кавалерии. Подозреваю, что это минимальные цифры: рискну предположить, что там батальонов пятнадцать.

В наступившей тишине раздался громкий треск терновника в камине. Фузилер-секретарь уставился на Шарпа, раскрыв рот. Фартингдейл нахмурился:

– Могу ли я поинтересоваться, почему вы решили не ставить меня в известность о результатах разведки, Шарп?

– Я только что сделал это, сэр.

– А могу ли я поинтересоваться, откуда эти сведения?

– Моя жена видела их, сэр.

– Женские сплетни.

– Эта женщина, сэр Огастес, в отличие от многих мужчин, провела последние три года, воюя с французами, – укол за укол. Фредриксон и кое-кто из офицеров заулыбались.

Сэр Огастес потребовал, чтобы секретарь продолжил писать, и повернулся к Шарпу.

– Не вижу, как эта информация может изменить уже отданный приказ. Напротив, она лишь подтверждает его обоснованность.