Враг Шарпа

На тарелках было три вида мяса, фасоль в панировочных сухарях, а в больших мисках – подрумяненная до коричневы жареная картошка. Шарп, питавший к жареной картошке настоящую страсть, мысленно произвел подсчет, сколько мисок на столе, сколько в них картошки и на сколько человек придется ее делить, поэтому тут же предложил Жозефине поухаживать за ней:

– Миледи?

– Нет, спасибо, майор, – ее колено потерлось о его ногу. Шарп был уверен, что сэр Огастес все видит: Жозефина сидела так близко, что их локти соприкасались. Было время, он убивал ради этой женщины. Тогда он и подумать не мог, что его страсть к ней может угаснуть.

– Уверены?

– Абсолютно уверена.

Тогда Шарп поухаживал за собой, положив себе и ее долю картошки: он решил, что спрячет излишки под фасолью.

Последнюю порцию Дюбретон оставил себе, проследив, что у всех полные тарелки.

– А это должно воодушевить ваши английские сердца. Любимое блюдо вашего лорда Веллингтона – баранина! – но баранина такая, какой Шарп никогда не видел, совсем не похожая на жирную желто-бурую массу, которую Пэр уплетал с таким удовольствием. Худое лицо Дюбретона лучилось удовольствием. – Обжариваете баранину, но лишь слегка, потом добавляете чесночный соус и не сильно зажаренную утку. На ее месте должен быть гусь, но, увы, у нас его нет. Готовить с фасолью, но подавать раздельно.

Фасоль оказалась восхитительной, белой и набухшей от соков, в ней попадались крохотные квадратики зажаренной до хруста свиной кожи.

Дюбретон подцепил фасолину на вилку:

– Если варите фасоль, воду нужно сливать. Вы знали? – британцы в замешательстве покачали головами, и Дюбретон продолжил, подняв следующую и дирижируя ею: – Вода, в которой варили flageolets[107], воняет. Однако! Вы можете слить эту воду в бутылку, правда? И получится отличное средство для выведения самых трудных пятен с белья. Видите, сколькому можно у нас научиться? Ну, а теперь за дело!

Дюбретон извинился за выбор главного блюда, но качество еды в извинениях не нуждалось. Удовольствие Шарпа только усиливал тот факт, что припрятанная порция картошки оказалась с хрустящей корочкой: она трещала, как яичная скорлупа, и все пыталась выпрыгнуть из тарелки на скатерть. Он выпил-таки более светлого вина, оценив просьбу Дюбретона приберечь его до главного блюда, и смог, наконец, расслабиться. Все было чудесно. Он даже посмеялся над Гарри Прайсом, настаивавшим, что фасоль способствует метеоризму и торжественно прокалывавшим каждую, чтобы выпустить скрытый в ней газ. За упоминанием газа последовал вопрос Дюбретона, действительно ли в Лондоне газовое освещение. Шарп ответил, что это правда, и мадам Дюбретон пожелала узнать, где именно установлены фонари. Услышав ответ, она вздохнула:

– Пэлл-Мэлл...[108] Я не была там девять лет.

– Вы обязательно побываете там снова, мадам.

Жозефина наклонилась к Шарпу, ее волосы пощекотали его ухо.

– А меня ты в Лондон возьмешь?

– Когда захочешь.

– Сегодня ночью? – она улыбалась, поддразнивая его, а ее колено терлось об его ногу.

– Не расслышал: что ты сейчас сказала, дорогая? – подался вперед сэр Огастес, не в состоянии более сдерживать ревность.

Она мило улыбнулась:

– Считала картофелины в тарелке майора Шарпа: по-моему, он жадничает.

– Мужчина должен быть сильным, – произнес Дюко, глядя поочередно на Шарпа и Жозефину.

– Так вот почему вы так мало едите, майор? – улыбнулась в ответ Жозефина. Она была права: невысокий человек в простом темно-синем мундире лишь слегка поковырялся в тарелке, съев только пару кусочков. Потом она снова прижалась к Шарпу и указала вилкой на его тарелку: – Одна, две, три, четыре, пять, эту вы уже начали, шесть, – ее колено и бедро прижимались к нему. Она прошептала: – Он спит, как убитый. В три часа?

– Кто идет? – донесся снаружи окрик по-французски.

Вилка Жозефины порхала в ее левой руке, правая же была уже под столом, пробираясь туда, где на французских рейтузах соединялись зеленая ткань и кожа. – Восемь, девять... Десять, майор? Да?

– Лучше в половине четвертого, – прошептал он, вдыхая аромат ее волос.

Она снова занесла вилку над его тарелкой, на этот раз выбирая, какую бы взять. Подцепив одну, она чуть отклонилась назад и поднесла вилку к его рту.

– За вашу силу, майор!

Он открыл рот, вилка двинулась вперед. Потом вдруг громыхнула отворившая дверь, и толстая занавеска отодвинулась в сторону, впустив морозный воздух.

Собравшиеся застыли с вилками в руках, вилка Жозефины – в дюйме от губ Шарпа. В дверях возник улыбающийся Патрик Харпер, а рядом, совсем крошка рядом с ним, темноглазая и темноволосая, стояла Тереза. Жена Шарпа.

– Привет, муженек.

Глава 17

Внутрь она не вошла бы ни за что – во всяком случае, пока там были французы. Французов Тереза ненавидела от всей своей страстной души: они изнасиловали и убили ее мать, и теперь она платила им той же монетой, убивая любого француза, какого только удавалось поймать в этих приграничных горах. Шарп вышел вместе с ней на улицу и направился было в сторону монастыря, но она остановилась и укоризненно посмотрела на него.

– Забыл, чем едят, Ричард?