Враг Рима

— Это женская работа — блюсти дом и прясть, — сказала Атия как-то ранним утром. Ловко вытянув пару отставших волокон с пучка на прялке, она прицепила их к катушке и начала ее крутить. Подняла взгляд на Аврелию: — Ты меня слушаешь, дитя мое?

— Да, — ответила девушка, радуясь тому, что мать так и не заметила, как она закатила глаза. — Ты мне это уже тысячу раз объясняла.

— Потому что это чистая правда, — строго проговорила Атия. — Хорошую жену отличают по тому, как хорошо она прядет и ткет. Постарайся запомнить это получше.

— Да, мама, — послушно повторила Аврелия, тут же представив себе, как тренируется с гладием.

— Несомненно, твой отец и Квинт будут благодарны, если мы сможем прислать им плащи и туники. Думаю, зима в Иберии суровая.

Аврелия виновато принялась за работу с удвоенным усердием. Это единственный возможный способ помочь брату. Она изумилась, когда поняла, что хочет сделать то же самое и для Ганнона. И с этих пор пыталась убедить себя, что он теперь стал для ее семьи врагом.

— Нет больше никаких новостей? — спросила она.

— Сама знаешь, что нет, — не пытаясь скрыть раздражения, ответила Атия. — У отца нет времени нам писать. Если боги благоволили ему, то он уже, наверное, добрался до Иберии.

— Если повезет, Квинт скоро найдет его.

Аврелия решила подбодрить мать, но добилась противоположного результата.

Самообладание на мгновение покинуло Атию, и стала видна вся глубина ее горя.

— О чем только он думал, отправляясь один?

Сердце Аврелии обливалось кровью, видя беспокойство матери. До сих пор она не рассказала, что Ганнон отправился вместе с братом. Промолчать было проще. Но сейчас ее решимость ослабла.

Вежливое покашливание не дало ей начать фразу. Аврелия с раздражением увидела, что в дверях атриума стоит Агесандр.

Самообладание вернулось к Атии в мгновение ока.

— Агесандр, — жестко проговорила она, взглянув на раба.

— Госпожа, — кланяясь, ответил тот. — Аврелия.

Девушка наградила надсмотрщика уничтожающим взглядом. С тех пор как он обвинил Ганнона, она сторонилась его, как чумного. А сейчас он помешал ей утешить мать.

— Что такое? — спросила Атия. — Проблемы с урожаем оливок?

— Нет, госпожа, — ответил задумчиво Агесандр. — Я пришел, чтобы принести извинения Аврелии.

— Что же ты сделал? — подняв брови, спросила Атия.

— Ничего, что не должен бы был, госпожа, — мягко ответил Агесандр, пытаясь добавить в свой голос учтивости. — Но вся эта ситуация с рабом-карфагенянином была очень… неудачной.

— Это так теперь называется? — едко оборвала его Аврелия.

— Продолжай, — разрешила Атия и подняла руку, приказывая дочери замолчать.

Публий пришел в ярость, когда по прибытии в Пизу его встретил посланник от Сената. Консул желал побыстрее отправиться на север, в Цизальпийскую Галлию, и принять командование над легионами, которыми в настоящее время командовал претор Луций Манлий Вульсон. Но в переданном Публию послании недвусмысленно говорилось, что было бы благоразумно доложить обо всем Сенату прежде, чем предпринимать дальнейшие действия против Ганнибала. Необходимо, как с раздражением объяснял Публий Флакку, поскольку он «превысил консульские полномочия, самолично решив не отправляться в Иберию вместе со своей армией».

Флакк принялся с невинным видом разглядывать ногти.

— Несомненно, кто-то сообщил им до того, как мы отправились из Массилии, — гневно заявил Публий, не отводя гневного взора от Флакка. — Но я пока что не видел, чтобы упомянули слово «провокация». Другими словами, я могу игнорировать это неуважительное послание. И мне следовало бы так поступить. С каждым днем Ганнибал и его войско все ближе к нашим северным границам. Семпроний не сможет выбраться из Сицилии быстрее, чем я прибуду на север. А поездка в Рим задержит меня недели на две, не меньше. Если за это время Ганнибал объявится в Галлии, результат будет ужасен.

— Вряд ли в том есть моя вина, — уклончиво ответил Флакк.

У Публия от гнева раздулись ноздри.

— Ты в этом уверен?

Флакк благоразумно хранил молчание.

Снова прочтя послание, консул взял себя в руки.

— Я вернусь в Рим, как меня просят, но ответственность за последствия задержки падет на Минуциев, и на тебя в особенности. Если к тому времени, когда я прибуду в Цизальпийскую Галлию, Ганнибал уже будет там, я позабочусь о том, чтобы ты был в первых рядах каждый раз, как мы столкнемся с карфагенянами.

Флакк, не скрывая тревоги, взглянул на консула.

— Вот там ты и обретешь всю ту славу, к которой так стремишься, — рыкнул Публий и, немного помолчав, спокойно добавил: — Скорее всего, посмертно.

Наплевав на шоковое состояние Флакка, он повернулся к Фабрицию.

— В Рим возьмем с собой только одну турму. И по две сменных лошади каждому. Остальные твои кавалеристы пусть купят новых коней и прямиком отправляются на север, к Вульсону, вместе с когортой пехоты. Приступай. Выезжаем в течение часа.