Враг на рейде

Как только он захотел, в силу привычки, поправить налипшие на лоб волосы, понял, что уже не сможет сделать этого. Ни за что. Даже если соберет в кулак всю волю, более того, всю детскую «рыцарскую» преданность «Ей»…

Его лицо, должно быть, исказила мучительная гримаса.

– Какие, однако, бурные реакции, – раздраженно проворчал «уездный доктор», не сумев скрыть теперь откровенно ревнивой интонации.

– А тут-то, что не так? – с натянутым равнодушием спросила его Арина, садясь на край кровати Вадима, у его колен, против лица. Посмотрела в лицо лейтенанту.

И это было единственной счастливой новостью последних минут.

Арина!

Все-таки это была она.

Обладательница голоса его единственной тут заступницы.

В этом новом и одновременно старом мире привычных вещей, среди которых он оказался вдруг и Бог весть как, но теперь понятно, что неспроста и недаром.

Арина.

Внучка вице-командора севастопольского яхт-клуба адмирала Млынова.

Та девушка у арочного окна, озаренного голубым фонарем клубной пристани, которая грустно поджала губу, проводя по стеклу пальцем в ажурной митенке, скользнула по нему взглядом синих глаз, явно не различив среди прочих лиц ресторана…

Страшная загадка, разрешившая так просто.

Оказалось – нет, не призрак детского воображения, – дочь неведомых королевских кровей, хозяйка таинственных замков, укротительница драконов…

Разрешилось просто: сняла царственную мантию, и под горностаем оказался чистый, но до желта застиранный халат сестры милосердия.

Сняла корону, и за ней оказался до голубизны накрахмаленный чепчик с вышитым крестом.

А под ним, под выбившимся локоном светлых волос, оказывается, лицо, выписанное со скромным изяществом реалиста, было довольно густо крапленным бледными зимними веснушками. Над верхней губой рыжел назойливый пушок, ресницы были бы почти бесцветны, если б не умелый очерк черного карандаша. И тем контрастнее над ними ломалась чаячьим крылом густая сажево-черная бровь…

Вадим впервые видел это лицо так близко…

И был потрясен гением, сумевшим из таких вот обыденных деталей создать образ головокружительных прелести и обаяния. Без всякого намека на искусственность, от выражения глаз до косметического карандаша, их подчеркнувшего, – кто бы еще рискнул с такой непосредственностью им воспользоваться в военном госпитале? Здесь, где помада кажется moveton, нелепой и жестокой пародией на кровь.

– Он знал вас раньше? – поинтересовался «уездный доктор» как бы между прочим, но – показалось Вадиму – не без подвоха.

– Думаю, что нет, – пожала Арина плечами в белых крылышках фартука.

– Значит, реагирует плоть, – с напускным равнодушием констатировал доктор. – В силу своих, как говорит церковь, греховных наклонностей. Или, как я говорю, вполне простительных, физиологических потребностей.

– Но он отнюдь не отвечал, – девушка, заметно краснея, покусала нижнюю губу, но все же продолжила: – Взрывом эмоций на присутствие своих очаровательных сестер, которых уж точно не узнавал? – с некоторым девичьим превосходством закончила она.

– Клеймо социальных условностей, оставленное воспитанием на самом глубинном уровне сознания, – торопливо возразил доктор. – Одним словом, табу, принявшее вид безусловного рефлекса академика Павлова. То есть его собаки, конечно. Одним словом… – повторил беспощадный «эскулап», поднимаясь с некрашеного табурета: – Диагноз – черт его знает.

Доктор даже развел руками.

– Понятия не имею, как это будет на латыни. Своими же словами: мозг, лишенный божественного вдохновения личности, борется за выживание тела. Состояние это транзиторное, суть промежуточное. Как я уже говорил, между и между… – доктор, задрав свою «уездную» бороденку, фаталистически уставился в потолок.

– Но что-то же нужно, что-то же можно делать?.. – с надеждой обернулась на него Арина, непроизвольно взяв руку Вадима в свою…

И снова, не успев даже сообразить, как ему это удается… и удается ли вообще? Вадим, кажется, пожал ее пальцы.

«Кажется», потому что слишком маловероятным было бы, чтобы она вот так, сильно, ответила на его пожатие, как это показалось Вадиму. Даже не обернувшись?

Сомнение его так и не разрешилось.

– Что-то можно, – бодро кивнул «уездный доктор», поняв, что ответа на беленом потолке так и не найдет. – С этакой клинической картиной хороши будут хвойные ванны или ванны с применением мелиссы и хмеля, настойки валерианы. Впрочем, – перебил он сам себя. – Все это так, бабушкина гомеопатия.

Доктор пренебрежительно сморщился:

– А вообще, с учетом травматической этиологии заболевания и результатов общего обследования, мы можем смело предположить внутричерепную травму, – доктор закатил глаза под верхние веки, будто пытаясь высмотреть у себя в голове что-то сообразное «не дай бог!» – Гематому, например, под куполом черепа, которая давит на кору мозга? Так что дренаж или трепанация, и при благоприятном исходе…

– Так почему же? – вскочила Арина с кровати, забыв отпустить руку Вадима.