Враг моего отца

— Наша историй показалась ей стоящей отдельного фильма, хотя график съемок на тот момент был очень плотный. Это было смешно. Марика делает предложение, я округляю глаза и киваю, а мой мужчина пытается дать понять, что я не справлюсь, и это вообще не для нас. — Я сделала паузу на загадочную улыбку. — Было очень страшно. — Меня начало утягивать в те эмоции, и я поспешила дать интервьюерше новую затравку: — И у нас был всего один день на съемки.

— Один день! — натурально округлила глаза Марина.

— И один дубль, — «добила» я аудиторию.

Послышался гул в зале, потом все захлопали.

— У вас получилось, — констатировала Марина, когда аплодисменты стихли.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Как же так вышло, что видео украли?

— Я не компетентна отвечать на этот вопрос.

— Но что ты почувствовала?

— Ничего, — ответила честно. — Мне позвонил агент утром, потом все так быстро закрутилось… Я не знаю, что чувствуют в этом случае. Понимаешь, я знала, что кино покажут, только позже. Поэтому была к этому готова.

— Ну ты же знаешь слухи, да? О том, что Марика Джаст сама разместила это видео?

— Это полная чушь… — И к этому вопросу я была готова. —  Марика планировала широкую рекламную кампанию перед участием во французском фестивале кино в ноябре, кроме того, все закреплено между нами в договорном порядке. А еще — Марика прекрасный человек и одержимая творчеством личность, она далека от подобных идей. Ей не нужен скандал, чтобы напомнить о себе…

— Вы дружите?

— Конечно. И этой дружбой я тоже обязана тому самому особенному мужчине.

— У вас все хорошо? — подхватила Марина. — Вы вместе? Уже неделю нет постов в твоем Инстаграм. Кроме вашей фотосессии, нет новых фото…

Я тяжело сглотнула, прежде чем ответить:

— Вы все скоро узнаете, — улыбнулась с трудом.

Когда Славы не оказалось рядом тем утром, я поняла одну вещь, правда, спустя несколько часов, когда пришлось поверить в реальность — его нет и не будет ни утром, ни днем, ни вечером.

Никто никому не принадлежит.

Да, хотелось, чтобы он был постоянно рядом, но если он не смог — не его вина. Тем более Слава заслуживает доверия и уважения. И… у него были причины. Отец все мне рассказал.

Все, что осталось от Багратова — записка с двумя словами: «Дай время».

=56

И это все, что меня держало. В этих двух словах было обещание… Они стали моей молитвой. Я проговаривала их про себя по-всякому и каждый раз приходила к выводу, что это не может быть концом. Да, ему нужно время, чтобы многое уложить в голове, успокоиться, остыть, пересмотреть… Я сотни раз пыталась представить, как бы чувствовала себя на его месте, но не могла.

Каждый вечер мы садились с отцом в кухне, и он рассказывал мне что-то из прошлого, из своего детства, юности, про отца Славы, про их дружбу. Так я чувствовала себя ближе к Багратову. Еще мы почти каждый день созванивались с Марикой. Сначала по делу, потом просто поболтать. Она поддерживала, заряжала энергетикой независимой ни от кого свободной женщины, и мне даже еще несколько минут после разговора казалось: что бы ни случилось — все к лучшему. Но уже через полчаса я стекала в кровать и укутывалась с головой. Не хотелось ничего, да от меня никто ничего и не требовал. Багратов так мастерски все организовал: вовремя вышли все пресс-релизы, которые растянули потом по всем новостным лентам и блогам. Мой агент, как обычно, от моего имении разбирался с вопросами в соцсетях. Мне только на пару ток-шоу и пришлось выползти.

Сколько Багратову нужно времени — понятия не имела, умирала каждую ночь без его прикосновений, голоса, запаха. Мне казалось, что у нас все по-другому, что мы не просто пара, мы — большее. А потом эти мысли заводили в отчаянье, а дальше спасала только молитва из двух слов: «Дай время, дай время…»

* * *

Прошла неделя с моего возвращения в Москву, но легче не становилось. Все чаще в голову лезло надсадное «А если». А если он не вернется? Но тут же я решала, что буду искать. Поставлю на уши всех, но найду Багратова, потому что если он не справится, значит ему нужна помощь. А если не нужна ему — пусть скажет в лицо, чтобы я больше не ждала и ни о чем не жалела.

Как раз после окончания съемок шоу я планировала позвонить — неделя более чем достаточно, чтобы напиться, протрезветь, если ему это нужно, и обо всем подумать. Если не возьмет трубку — буду звонить Данилу. Потом Марике.

Я уже еле сдерживалась от жажды действий, досиживая на диванчике студии и отвечая на вопросы. Багратов же сам говорил, что я упорная. Когда пришло время прощаться, я привычно не протянула руку Марине, забывшей о моей особенности легко, как и добрая сотня подобных ей людей.

— Ой, прости, — спохватилась она натурально. — Спасибо, что приехала.

— Вам спасибо, — улыбнулась и направилась к выходу, выуживая на ходу телефон.

Руки взмокли, пока я направлялась к удобному на вид местечку с окном в коридоре, где можно прислониться к стеночке и зареветь если что, потому что я больше не могла ждать. Пошли гудки — мобильный он не отключил. Сердце прыгало в груди, как бешеное, пока я слушала один гудок, потом второй… на третьем он ответил: