Враг моего отца (СИ)

Обойдя весь зал, я не обнаружила маму. Решив, что возможно она находится на кухне, решая организационные вопросы, решила пройти к служебному помещению. Мимо проходили официанты с подносами. Из-за двери в конце коридора, по которому я шла, раздавались громкие звуки голосов и громыхание посуды, когда она открывалась.

Коридор был длинный и широкий, с многочисленными дверьми. В какой-то момент в коридоре я осталась одна, продолжая свой путь.

С левой стороны от меня одна из дверей была приоткрыта, оттуда слышались голоса. Я замерла возле нее, понимая, что это голос той кого я искала. И голос отца.

Прижавшись к стене спиной, я стояла и слушала их разговор.

Холод прошелся по моей спине. Сердце пропустило несколько ударов.

Какая я дура!

Глава 25

Выхожу из машины, как только она останавливается перед нашим домом, не дожидаясь пока Дима, как всегда, поможет мне выбраться из нее.

Я комок сплошного волнения. Молчала всю дорогу с тех пор, как вернулась к столику на банкете и попросила Диму увезти нас домой.

Дима, видя мое состояние, поддерживал молчание в машине, и даже стерпел то, что в машине я не позволила даже касаться своей руки.

Заходя в дом, я чувствовала его присутствие за своей спиной, поэтому без сомнений развернулась вполоборота и посмотрела на него.

— Подожди меня в своем кабинете, — его глаза внимательно изучали меня, после озвученной мною просьбы. — Дай мне несколько минут.

Я направилась в нашу спальню.

Не знаю, что будет после нашего разговора, но очень надеюсь, что все будет хорошо. Пожалуйста, Господи, пусть все будет хорошо.

Внутри меня кипел сгусток эмоций: обида, злость, сожаление и надежда.

Зайдя вглубь гардеробной, я достала с самой нижней полки под обувью рюкзак, с которым пришла в этот дом. Достала из него коричневую папку-конверт и на мгновение остановилась. Несколько раз, глубоко вздохнув и выдохнув, я направилась к мужчине, который ожидал меня.

Дима казался спокойным, стоя у окна, но я знала, что на самом деле ему не нравится неизвестность, в которую я его поставила, и то, как я сейчас виду себя. Просто, если он возьмет меня даже элементарно за руку, я рассыплюсь. Рассыплюсь на чертовы плаксивые куски жалости к самой себе.

Захожу в кабинет и сажусь в кресло перед его столом. Ожидаю, что он займет свое обычное — место за столом, но он приближается ко мне и садится в рядом стоящее кресло.

Даже в настоящий момент, в самом шатком эмоциональном состоянии, я осознаю значение ее жеста — со мной он в паре, в партнерстве, на равных.

Пожалуйста, пойми и прости меня. Я, правда, очень тебя люблю. Ты единственный остался у меня и был все это время. Ты — моя семья.

Делаю глубокий вздох, и выдаю ему, протягивая папку:

— Это документы, подтверждающие, что я являюсь владельцем большинства акций. Я — главный акционер, — отвечаю на его невысказанный вопрос. — Главной компании Симонова и той мелкой, приносящей большую прибыль… Тот самый акционер, которого ты искал.

Дима отрывает глаза от папки и смотрит на меня. Он даже не открыл ее.

— Прости меня, пожалуйста, за то, что скрыла от тебя эту информацию, — начинаю быстро тараторить, также быстро, как бьется мое сердце от паники, что мой муж не захочет больше иметь со мной ничего общего. — Но, сначала это было логично, что я придерживаю что-то у себя, а после мне стало страшно, что моя ложь разладит наши отношения. Хотя, продолжать скрывать от тебя, когда я видела, как ты разыскивал акционера — это тоже было подло. А после… а в последние дни, я думала, что это поможет Симоновой в случае развода отомстить бывшему мужу и встать на ноги… но, я вновь оказалась полной дурой.

На последних словах мой голос наполнился сдерживаемыми слезами. Дима нахмурился то ли от разочарования во мне, то ли подмечая тот факт, что я назвала родителей по фамилии.

Я отказываюсь их называть теперь как-то по-другому. Они больше для меня никто…

— Ты должна играть еще более убедительнее, — слышу голос своего отца и внутри поднимается раздражение. — Нужно поторопиться пока ничего не случилось.

— Если мы будет слишком торопиться, то она может что-то заподозрить, — голос матери звучит уверено и с чувством привкуса победы. — Она уже верит в то, что в наших с тобой отношениях имеется разлад. Еще немного, ложь про развод и акции станут моими, а потом и нашими.

На мгновение я перестаю дышать. Это все было ложью! Любовь матери к дочери. Боже! Какая же я наивная идиотка!

— Когда ее похитил этот придурок Абрамов, — сокрушается отец. — Я думал, что все потерял! Если бы он убил ее, то Захаров получил акции по наследству! Мои акции! Если бы я знал, что моя дочь предаст меня — я бы никогда не отдал ее акции! Деньги и власть над компанией! А эта мелкая сука всадила нож в спину и еще его провернула!