Враг императора

– Значит, уехали. – Алексей погрустнел. – Не успел… Ну да ладно, лишь бы дорога им оказалась легка… А что, князь, царьградские торговые люди на Москве часто ль бывают?

– Царьградские? Да почти никогда.

– А сурожане-гости? Фрязины из Кафы?

– Эти частенько наезживают. У сурожан в Москве свое подворье имеется.

– Хорошо. – Лешка немного повеселел. Уж что поделать, придется с этими выбираться. Ничего. Правда, почему-то – не очень-то радостно.

Великий князь Василий вызвал его к себе дня через два. В княжеских хоромах натоплено было жарко – август выдался прохладным, дождливым, вот и паслись непогоды. Высокий, сутулый, худой, с черной бархатной повязкой, прикрывавшей выколотые глаза, князь Василий, прозванный Темным, выглядел куда старше своих лет. Морщинистое бледное лицо, обрамленное редковатой бородкой, вислый, с красными прожилками нос завзятого выпивохи, впрочем, сейчас в княжеском облике проглядывала, скорей, некая аскетичность.

Князь Василий сидел в резном деревянном кресле с высокой спинкой, по обеим сторонам которого почтительно толпились бояре и служилые дьяки.

Поклонившись, старший тавуллярий добросовестно ответил на все вопросы князя, касающиеся татар, турок и Константинополя. А чего ему было скрывать? Правда, вот силу Ромейской империи Алексей, чего греха таить, преувеличил, и даже намного преувеличил, так, на всякий случай. Ведь молодой человек, как человек, много занимавшийся историей, хорошо знал, что именно с этим князем обычно связывают усиление Москвы и то, что называют «началом создания русского централизованного государства». Правда, пока тут никаким централизованным государством еще и не пахло, однако с течением времени Москва должна была усилиться – это Алексей знал наверняка. А потому нужно было уверить великого князя в существовании могущественной Византийской империи, православного царства, помочь которому в борьбе против турок – наипервейшая обязанность всякого христианского государя, особенно – православного.

– Можно сказать слово, княже? – выступил из рядов свиты высокий бородач в рясе и черном клобуке, с золоченым посохом в левой руке и большим золотым крестом на груди. Митрополит Иона – сразу узнал Алексей, только вчера про митрополита много чего порассказывал подвыпивший князь Семен Ряполовский.

– Человеце сей, – указав посохом на Лешку, звучно молвил митрополит, – много чего говорит. Одначе посланник ромейский монах Георгий тоже рек сладко. Одначе – хитростию и злоковарством своим стал известен.

Алексей вздрогнул: вот как, оказывается – «хитростию и злоковарством»! Что же такого совершил брат Георгий, коли его здесь так не любят? И действительно ли он уехал? Или…

В который раз уже нехорошее предчувствие охватило старшего тавуллярия. Не нравился ему этот митрополит, и великий князь – если хорошо присмотреться – тоже не внушал особого доверия. Или, может быть, это просто так сейчас казалось? Ладно, посмотрим…

Князь Василий Темный махнул рукой, давая понять, что аудиенция закончена.

– А с этим что, княже? – настойчиво поинтересовался митрополит. У, рожа!

– С этим? – Василий почесал бородку. – Он ведь сейчас у Ряполовских живет? Так пусть пока там и будет – они люди верные.

Митрополит с явным неудовольствием почмокал губами, но, ничего больше не сказав, отошел, видать, опасался открыто спорить с великим князем.

А Лешка, вернувшись в хоромы Ряполовских, тут же начал действовать. Во-первых, как и надлежало то ли пленнику, то ли гостю, испросил разрешение погулять по Кремлю – и таковое получил, совместно с двумя бугаями-слугами – «для охраны». Нет, конечно, князь Семен вызывал у Алексея самую горячую симпатию, но и он не мог ослушаться приказа сверху. Сказано – держать «ромея» у себя – значит, держал.

А Лешка и не собирался никуда бежать, уж по крайней мере пока – прежде необходимо было много чего выяснить. И в первую очередь – куда делось посольство?

По зрелом размышлении старший тавуллярий решил начать с начала – выяснить, куда это посольство прибыло, где разместили Георгия и его свиту? Странно, но в этом ему охотно помогли охранники-слуги:

– Посольство-то? Дак завсегда в тех палатах, что у Фроловский башни, селились. Какие палаты? Да новые, красны – смотреть любо! Что там говорить, идем, господине, сам увидишь.

Пришли. Посмотрели. Лешка в восхищении зацокал языком – дескать, понравились палаты, действительно – красны. Снаружи. Крылечки резные, крыши узорчатые, избы, светелки, терема и прочее. Лепота! Вот интересно только – изнутри как? Поглядеть пустят?

– Не, не пустят. Во двор если только.

– Ну хоть во двор…