Вполне современные девочки

Грег выхватил ружье, но… Минуточку! Лучшая, более занятная идея пришла ему в голову, воспоминания, как дважды в Ла Джолла поджигали дом. Дважды. Какая суета вокруг поджога! Взметнувшиеся до неба всполохи огня. Как жаль, что рядом не было парней, поджигателей из Ла Джолла. Но и сам он может сделать это, поджечь розовый дом.

Грег побежал в гараж, где всегда хранилась запасная канистра бензина, который нужно расплескать по дому, от входа, до самых потаенных уголков, взломал двери. Только быстро, скорость — цена жизни. Ничто не могло уже остановить его. Холл, комната, еще одна, третья. Грег бегал, обливая все жидкостью и кидая за собой спички. С входными помещениями закончено. Столовая, подсобки, кухня. Грег оглянулся. За ним тянулся след огня, как горящей славы. Старый дом быстро сгорал. Грег почувствовал спиной его жар. Пора уходить. Он бросил последнюю спичку в последнюю лужу бензина и увидел перед собой закрытую дверь, а сбоку заколоченное досками окно.

Грег схватился за доски, стараясь оторвать их голыми руками, пока небо ярко не засветилось, так же ярко, как в доме, превращенное из голубого в ярко-оранжевое.

101

Возможную причастность Грега Навареса к делу избитой и изнасилованной девочки вскоре затмила весть о его смерти. Версия была такова, что Грег Наварес вернулся домой, увидел горящее пламя, готовое перекинуться на соседний дом и угрожающее жизни его жильцов, Грег умер смертью героя. Смешно. Смех и конъюнктура. Конъюнктура и фантазия. В умах обывателей фантазия быстро превращается в реальность.

Тело было прикрыто. Никто никогда не узнает правды. Но даже если бы истину можно было установить, виновника больше не существовало.

Существовала только девочка в больнице со своими воспоминаниями. Я уговаривала Джейсона, поскольку дело закрыто, и вина не будет установлена, возместить девочке и ее семье хотя бы материальные затраты, взять о них заботу, выплатить по медицинским счетам. Иначе сплошная несправедливость: если Грег был виновен, то на семье и на девочке лежит двойной груз: моральный и материальный. Не просто стремление откупиться деньгами, а частичное возмещение справедливости, как будто возродившееся из пепла.

Наконец съемки «Белой Лилии» закончились, началось послесъемочное редактирование. Казалось невероятным, что фильм закончен. А вместе с этим закончены все мучения и тревоги. Закончены для всех, кроме меня.

Намечалась обычная церемония — вечер в честь окончания съемок. Затем редактирование — неизвестно, как долго оно продлится, и, наконец, первая демонстрация картины. Потом, может быть, кое-какая правка перед премьерой, чтобы удовлетворить некоторые голливудские авторитеты, а затем выход на экраны всех кинотеатров. Но когда же наступит облегчение для меня? И где?

Было решено отложить вечер по поводу окончания съемок в знак уважения памяти Грега Навареса, скончавшегося всего несколько дней назад. А в это время потихоньку начали продвигаться дела и у редакторов.

Вот и Джесика продвинулась вперед и собралась уезжать. Туда, где она, ее принц и их дочка, наверняка, будут счастливы. Я поцеловала ее на прощание и заплакала. Джесика засмеялась в ответ:

— Но я же буду приезжать, и очень часто. Ведь Пало Альто так близко. Я буду навещать мать, в конце концов, хотя я знаю, что за ней будут хорошо ухаживать в доме, который она так любила.

Глаза Джесики на момент затуманились, мне показалось, по поводу розового замка, который так любила она.

— Но это же только дом, Джесси, только здание.

Она просветленно улыбнулась.

— И вообще, он никогда не был моим домом. Это был дом Дженни Элман, ее дом, ее прошлое. А сейчас это прошлое развеялось, сгорело вместе с домом, прошлое Дженни, ее секреты. Может быть, это к лучшему. — Она слегка покачала головой. — Ну так вот, я буду навещать тебя, когда приеду к матери в Уинфилд.

— Есть ли в душе у тебя обида на что-нибудь? — спросила я.

«Как и у Джейн, никакой обиды».

— Какая может быть обида? — пояснила она. — Это часть ушедшего. Если помнить эти обиды, они будут приносить только боль. А в моей душе больше нет места боли. Нет места! — с уверенностью заявила она.

— Кэтти, и ты тоже можешь навещать меня, — сказала Джесика, — или мы можем встретиться в Сан-Франциско, это совсем рядом с Пало Альто. Я позвоню, мы встретимся в гостинице у Марка Гопкинса, выпьем, почувствуем себя на вершине блаженства. Подожди, а зачем нам быть одним? Мы позовем с собой Криса и Джейсона. Крис пришел спасти меня, потому что Джейсон послал его для этого. Не сделай Джейсон этого, кто знает, как бы обернулась вся эта история.

Я попрощалась с Джесикой и побежала в слезах в ванную. Или само расставание, или упоминание Сан-Франциско, или мысль о том, что без участия Джейсона неизвестно, чем бы все кончилось, — а может быть, все это вместе взятое, вызвали у меня поток слез.