Вперед в прошлое – 7

— Ну а что, думаете, вы одни такие? Мы собираемся, качаемся и прокачиваемся, то есть развиваемся интеллектуально. ММА занимаемся. Гопников, правда, не гоняем — малы еще. Удачи, парни, с гопотой. Я бы вам помог, для меня это дело чести. И еще, Алекс, я бы был поосторожнее. А то у нас в школе был случай, участвовали двое до шестнадцати лет и один с паспортом, одиннадцатиклассник. Так вот на него всех собак повесили как на старшего. Звоните, если что.

— Без обид, — кивнул Алекс. — А как нижняя челюсть по латыни?

— Мандибула, — ответил я и удалился вод взрыв хохота.

Неприятно, но понятно и объяснимо. Закрытое сообщество не впускает чужих. Как и у нас, прежде чем влиться в коллектив, нужно доказать свою лояльность. Ничего никому доказывать я не собирался — нет времени на глупости. А общаться с парнями можно и по отдельности, теперь я знаю, где они собираются.

Пошел дождь, и я побежал быстрее, чтобы не промокнуть. Ну и погода тут! Заквакать можно.

Однако погода меня пощадила, и ливень хлынул ровно тогда, когда я оказался в подъезде. Стряхнув капли с капюшона дедовой куртки, я взбежал наверх, сунул ключ в замочную скважину… и понял, что дверь открыта. Невольно шагнул назад, вынимая ключ. Сегодня я не тукан и отчетливо помнил, как закрывал дверь — ее надо чуть на себя потянуть.

Воры залезли?

Вспомнилось, как я застукал воров на горячем в квартире Ильи. Вот же проклятое время! Ведь и выносить-то у деда нечего, я все заначки опустошил. Разве что телевизор и посуду… Обобрать не оберут, а разгром устроят.

Да и, скорее всего, воры уже ушли, потому я осторожно потянул дверь на себя.

Глава 16 Ты кто?

Думал, увижу разбитый телефон, перевернутую тумбу, разбросанные вещи, но нет, чистота и порядок. Похоже, это все-таки я перепутал вчерашний день с сегодняшним и не закрыл дверь, осел, а был уверен в обратном.

На всякий случай я вынул ножик из кармана, не разуваясь на цыпочках прошел в кухню: следов чужака там не обнаружилось. Живот заурчал, напоминая о плове, но расслабляться было рано. Прихватив прочную деревянную швабру, я направился в спальню, уже понимая, что опасности нет. Потянул на себя дверь… Открывшаяся картина так меня шокировала, что я впал в ступор.

В метре от входа на коврике в позе лягушка — опершись то ли на руки, но ли на колоссальные буфера и разведя в стороны мощные бедра — стояла обильная формами дама под пятьдесят, с разинутым ртом, в прозрачном ничего не скрывающем халатике, с завязанными глазами и обручем с розовыми мохнатыми ушками.

Наверное… Не «наверное» — точно стоило поступить иначе, но я так обалдел, что само вырвалось:

— Ты кто?

Дама колыхнула буферами, облизнулась и выдала:

— Шеф хочет поиграть? Кем мне для тебя сегодня стать?

Я растерялся, сомневаясь между «Господи, нет!» и «Женщина, прикройтесь», но дама вскочила с грацией, не сочетающейся с такой комплекцией, и ринулась ко мне. Я вылетел, спиной тараня дверь и выставляя перед собой заградительный заслон — швабру.

— Ну что ж ты, хозяин! — хрипнула она. ­— Или сегодня — нет?

Сегодня — нет! Найн!

Найн!!!

Я ощутил себя мошкой, которую царевна-лягушка хочет заглотить. Тетка налетела на швабру буферами, едва не сбив меня с ног, и лишь тогда заподозрила неладное. В отличие от меня, она не растерялась, а вцепилась в швабру одной рукой, второй сорвала повязку с глаз…

И наступил момент истины.

Густо накрашенные глаза полезли на лоб, рот открылся, лицо пошло красными пятнами. Она так и замерла, держа швабру одной рукой, а второй будто бы вяло отдавая мне честь. Соскользнув на плечо, повязка упала на пол. Я поймал себя на том, что продолжаю пятиться, глядя на ее буфера: каждая грудь, как пятилитровое ведро!

Если бы это произошло в мае, я закрылся бы в ванной и трясся от стыда. Теперь же на помощь пришел опыт взрослого, я понимал, что передо мной не оголодавший сексомонстр-педофил, а женщина, попавшая в неловкую ситуацию. Потому я скользнул в ванную, схватил дедов халат и протянул ей, говоря чужим голосом:

— Ничего. Бывает.

Хрена се — бывает!

С ловкостью паучихи, плетущей кокон, она попыталась завернуться в халат, но он не сошелся на груди, и она прижала его руками, попятилась, бормоча:

— Извини… Как неловко-то! Голос-то как похож… Прости, мальчик! Внук… Шеф рассказывал, да…

— Ничего, — буркнул я, сосредоточив внимание на обручальном кольце.

Она исчезла из вида — пошла одеваться. Я прикрыл дверь, чтобы не смущать ее еще больше, но стоило закрыть глаза или моргнуть, как из темноты выскакивала необъятная грудь с сосками чуть меньше блюдца. И представлялся дед. Дед-то у меня — шалун тот еще! Игры, вон, у них какие. Это по моим меркам тетка старая, а для него она — еще ничего молодка.

В кухне я брякнулся на табурет, плеснул воды из чайника и выпил залпом. Вот так номер! И что теперь делать? Тетке-то неловко. Она хоть немного одетая, а могло быть хуже, и поза могла быть более фривольной.

Что бы я ни сделал, это только усугубит ситуацию.