Вперед в прошлое – 7

— Из тюрьмы, — усмехнулся он. — Это машина друга, беру ее на ночь, таксую, а деньги пополам. Хоть на вещи себе заработаю.

— А живешь ты где? — спросил я дрогнувшим голосом.

Раз друг доверяет ему машину, значит, Влад — не конченый человек.

— У него и живу. Правда, родители косятся… А снимать не за что: на работу никто не берет. Только узнают, что у меня ходка — сразу от ворот поворот. Да и толку с той работы, когда не платят?

И снова молчание. Но теперь прерывать его не хотелось. «Я не помню паденья, я помню только глухой удар о холодные камни», — доносилось из колонок.

Никогда бы не подумал! Нормальный парень ведь, музыку правильную слушает, говорит грамотно — и сиделец. Мой шаблон трещал по швам. У меня-взрослого не было опыта общения с этим контингентом, и казалось, что на каждом, кто побывал в тюрьме, во-от такое клеймо. Бывший заключенный представлялся татуированным быком с черными зубами и воровскими звездами на руках. Или — рахитозным шнырем с бегающими глазками, который только и ищет, чего бы украсть.

Несколько минут назад я говорил, что процент хороших людей одинаков везде, и теперь понял цену собственным словам — ломаный грош в базарный день.

— Подставили? — осторожно поинтересовался я.

— По дурости, — мотнул головой он. — Был неразборчив в связах. Пока приятели мои обносили квартиру, сидел в машине — они обещали отвезти меня домой. Я и сидел, дебил. А когда их накрыли, потому что братаны, оказывается, тронули того, кого трогать нельзя, они и меня за собой потащили. Типа я на шухере стоял. Пять лет. Освободился по УДО через два с половиной года. Надо ходить отмечаться. Малейший косяк — и я снова в тюрьме.

Врет, что случайно оказался в машине? Может, и нет.

— Что — испугался? — прищурился он.

— Нет, — механически ответил я.

— Ой, да ладно! У тебя глаза были, как у белочки, которая какает. Вот что делают стереотипы!

— И что, ты свободен от обязательств? — не поверил я и решил проверить скудные знания о тюрьмах и их обитателях. — И зону подогревать не надо?

Он рассмеялся.

— Там чуть ли не половина таких дурачков, как я, случайных пассажиров, которые обратно за решетку не хотят. Если ты человек с внутренним стержнем, можно перетерпеть и выйти целым. И даже здоровым. Удержаться в нормальной жизни — сложнее.

Тревога уступила место любопытству, и я спроосил:

— Почему же говорят, что кто раз попал туда, попадет и снова?

— Потому что там не настолько страшно. Там ни о чем не надо думать. У тебя есть кров и еда, с тобой поделятся сигаретами и чаем, если нет ничего своего. Эдакое братство. Кто-то вливается и становится частью… э-э-э… такого социума. Потом выходят, тыкаются, мыкаются, их пинают, как помоечных котят, они не справляются, вспоминают тюремную жизнь, вспоминают, что не так уж это и страшно, и идут на преступление.

— Спасибо за откровенность.

Пожав друг другу руки, оставшуюся часть пути мы разговаривали ни о чем.

Наконец «Двойка» припарковалась возле гигантского десятиэтажного здания, где над входом огромными буквами было написано: «Городская клиническая больница № 15 им О. М. Филатова».

Вот почему все больницы будто бы покрыты налетом безысходности? Почему у всех у них такой убогий вид? Чтобы всяк входящий оставлял надежду? Гораздо приятнее было бы выздоравливать в красивом здании приятных глазу цветов.

Я-взрослый видывал дома и побольше, а меня-нынешнего голова пошла кругом, я вылез из машины — ветер пробрал до костей — поежился, накинул полотенце и нацепил рюкзак. Снова прихватило живот. Скоро все станет ясно…

Фантазия разгулялась, подсовывая картинки одну страшнее другой: вот дед в реанимации, на аппарате ИВЛ, весь синий, с запавшими глазами. Вот он пытается пошевелиться, но координировать движения не получается, и он напоминает раздавленного жука…

— Ты деньги-то отдай! — напомнил Влад.

Извинившись, я расплатился и направился ко входу. Влад не спешил уезжать: контролировал, чтобы здание было открыто, и я вошел, а то замерзну же.

Вот тебе и зэк. Спрашивается, оно ему надо? Сделал дело — гуляй смело. Нет, болит у него за меня душа. Я потянул дверь — она поддалась.

Мне навстречу вышла заспанная охранница.

— Че те надо? — дохнула перегаром она.

— Где тут неврология? — задал я встречный вопрос. — У меня дедушка пропал. В милиции сказали, что он здесь.

— Приемные часы в обед, — проворчала она. — Иди домой.

— До моего города две тысячи километров, — сказал я. — Мне некуда идти. Узнать бы хотя бы, что с дедушкой. Вдруг срочно нужно какое-то лекарство. Не выгоняйте меня! Пожалуйста!

— Че ты заливаешь? — не поверила она, легонько толкнула меня в грудь. — Вали, давай, тут не ночлежка.

Я достал из нагрудного кармана свидетельство о рождении, развернул:

— Вот мой реальный адрес. Я не вру. Мне нужно помочь деду!

Охранница ничего слышать не захотела, поперла на меня, как бегемот, обороняющий свою территорию, — на интервента.

— Вали, давай. Днем приходи.

Драться с ней я не собирался и вышел из здания. Вот же тварюка какая! Получается, некоторые зэки человечнее законопослушных граждан. И если из-за нее замерзну насмерть у двери, ей будет наплевать.