Вперед в прошлое 4

— Вроде уговорил, — ответил дед. — Ну что, падаваны, строимся?

Всю тренировку я думал о том, как прошло выступление Наташки, и надеялся, что она догадается прийти сюда. Борис, вон, догадался, правда, успел только ко второй части — отработке ударов. Я кивком у него спросил — как, мол? Он показал «класс». Если сестра не придет, я ж изведусь до вечера! А домой вырваться не получится, потому что надо познакомить народ с мопедом, они быстро меня не отпустят. Для Наташки это судьбоносное событие. Может, более важное, чем вступительные экзамены. Попадется какая мегера-режиссерша, позавидует, приревнует и обломает девчонке крылья.

Никогда тренировка не тянулась так долго, и мне ни разу в жизни так не хотелось домой. Понятно, что сестра, может, еще на репетиции и пробудет там допоздна, но блин!

Когда дед наконец объявил конец тренировки, ко мне рванул Ян.

— Покажи мопед!

Даже Гаечка забыла о том, что собиралась мне помогать с кукурузой. Меня окружили друзья со сверкающими глазами, румяные и возбужденные после тренировки.

Я молча направился к выходу, спиной чувствуя их любопытство.

Мопед стоял тут же, прямо возле лестницы, в тени. Я выкатил его, как ослика вывел.

— Вау! — Ян присел и осторожно погладил фару. — Новый?

— Хорошо восстановленный, — ответил дед, стоящий за спинами, протолкнулся вперед и понес мопед к выходу.

— Как ты его назвал? — спросила шагающая рядом Алиса.

Действительно — как? Жужик? Дырчик… нет.

— Пока никак, это ж не… собака. И не конь.

— У него должно быть имя! — настаивала она. — Хочешь, я его назову? Оса!

— Мопед — это он, — сказал Илья, поднимающийся по лестнице.

— Тогда — Ос. Шершень! Муравей. Похож потому что.

— Муравей — это грузовой мопед, — прогудел Чабанов. — Но имя у него должно быть. Все свои машины называют.

— Барракуда! — торжественно объявил Минаев уже на улице. — Хищник! Аллегатор!

Дед усмехнулся.

— Это скорее названия боевых вертолетов.

— Карп! — вдруг сообразил я и мотивировал: — Модель «Карпаты». Карп — большая рыба, которую хочет каждый рыбак. Рыба моей мечты, вот.

— Не похож, но прикольно, — оценила Гаечка.

— Ну, пусть будет Карпом, — согласилась Алиса.

Дед передал мне мопед и посоветовал:

— Лучше вон туда идите, к виноградникам. А то будет реветь двигатель, раздражать жителей, и они на вас озлобятся.

Я покатил Карпа к виноградникам. Дорога там хоть и грунтовая, но ровная и утрамбованная. А клубы пыли — это даже здорово! Дед пошел с нами, у него, как и у детей, горели глаза. Вот уж и правда — взрослых нет.

— Эй! Подождите! — донесся Наташкин окрик, и я обернулся, готовый бежать навстречу и расспрашивать.

Сестра шла широким шагом, размахивая руками, и ничего по ее походке сказать было нельзя. Я отдал мопед деду и сбавил скорость, вглядываясь в силуэт Наташки. Не удержался, крикнул:

— Ну как?

Мой голос будто подкосил ее, она ссутулилась, руки стали болтаться, как плети. Неужели не получилось? Неужели она испугалась, забыла текст, убежала со сцены — да мало ли что. Или я просто плохо разбираюсь в актерском искусстве, и она бездарна? Но нет же! У нее отлично получалось! Аж зло взяло.

Борис тоже остановился и сделал брови домиком, поджал губы, его глаза заблестели. Процессия остановилась, ненадолго забыв о мопеде. Наташка всем похвасталась, что готовится в театр, и друзьям было любопытно.

— Не взяли? — О, сколько возмущения было в голосе Гаечки.

Наших бьют! Безобразие! Надо разобраться! А ведь два месяца назад готова была броситься на Наташку с кулаками за дружбу с Карасихой.

Шумно дыша и глядя в сторону, Наташка злобно прошипела:

— Гангрена старая, сучка сморщенная! То говорю громко, то фальшивлю. Ко всему придиралась.

— Убивать, — отчеканила Гаечка и сжала кулаки.

Борис пролепетал:

— Как же так? Все же хорошо было. Деда, а? Ты же видел, да? — Он посмотрел на деда так, словно тот был истиной в последней инстанции.

Наташка странно поджала губы — то ли рассмеяться хотела, то ли расплакаться. Не выдержала и прыснула в кулак, воскликнув:

— Как я вас разыграла! Пове-ерили!

— Убивать! — припечатала Гаечка и рванула к Наташке, выражая желание всех нас, погнала ее, как собака — зайца, с криками: — Вот стерва! Мы за тебя переживали, а ты…

Наташка остановилась, выставив перед собой руки.

— Ну прости. Я — актриса! Уи-и-и! — И бросилась к Гаечке, которая ее переросла, на шею, принялась пищать и дрыгать ногами.

Борис улыбнулся. Алиса кивнула:

— И все-таки стерва!

— Брось, она так репетирует, — успокоил ее Илья и переключился на мопед.

А дальше мы с дедом поочередно учили друзей ездить. На рев мотора пришли два мелких мальчишки из частного сектора, и я вспомнил, как сам точно так же с завистью смотрел на Кота, который выписывал на своем мопеде крутые маневры.