Вперед в прошлое 4

— Так не все время, а поменяетесь с дядей Лешей местами, там, где посты, — сказал я, — постоянно ты ж не будешь притворяться больной, тебя запомнят. А так — хозяйка за рулем, уже не придраться. Когда отъедем немного от поста, за руль снова сядет дядя Леша.

— Мое слово — нет, — бросила она с раздражением.

— А за две тысячи? — спросил я. — Те деньги, что им отдали бы, тебе достанутся.

— Ты русский язык понимаешь? — начала раздражаться она. — Зачем я вообще согласилась! Вы себе игрушку едете покупать, а мне — нервничай.

— Вообще-то мы едем зарабатывать, — попытался ее убедить я. — Делать задел на будущее.

— Как будто я ничего не понимаю, — проворчала она, усаживаясь, — зачем вам туда на самом деле.

Настроение у нее было не очень, что объяснимо: оставила скотину и все свои важные дела, поперлась не пойми зачем, еще и машиной рискует. Вот когда увидит результат, возможно, передумает. Но прежде нужно ей тот результат показать. Причем если не получится сейчас, второго шанса может не быть, она попросту откажется ехать.

Машина катила с холма на холм мимо подсолнечников, желтых скошенных полей, виноградников и бахчей, полем с высоченной кукурузой, которую так здорово варить и есть с солью. Вареная кукуруза прочно ассоциировалась с морем, пляжем…

Будто услышав мои мысли, Каналья спросил:

— Кто-нибудь кукурузы хочет?

Пляжем! Точно! Можно продавать ее на пляже. Казалось бы баловство, но деньги хорошие. Так Светка с Ваней смогут заработать на одежду и еду, а дальше уже и я на ноги встану, смогу их поддерживать.

— Хочет! — воскликнул я, и он остановился, вышел из машины и прямиком направился к полю.

— Оно не охраняется? — спросил я.

— Это кормовая кукуруза для свиней, — ответил он, — ее скоро должны перемолоть на силос. Не охраняется. А если и да, извинюсь и попрошу пару початков.

— Только побыстрее, — попросила бабушка, когда вылез и я, прошелся вдоль дороги, выискивая сторожа, но он так и не объявился.

Интересно, за пятьсот рублей он разрешит набрать початков, раз уж все равно они предназначены свиньям? Я обернулся, посмотрев на дорогу. Отсюда до города километров сорок, на мопеде доехать будет тяжело, но можно. По идее, такая кукуруза должна продаваться на рынке за копейки, проще там купить, чем сюда тащиться.

— Вы там не уснули? — крикнула бабушка, и показался Каналья с грудой початков и глазами, горящими азартом.

— Все, уже едем! Я, вот, пропитание добыл! Лишил безвестную хрюшу целого грамма жира.

— Не переоценивай свою значимость, — проворчала бабушка. — Им побеги ценнее.

Каналья завел машину, и мы поехали дальше.

— По-моему, это расточительство, — сказал я, глядя на колышущиеся стебли кукурузы, — отдавать початки свиньям. Я бы продал на рынке за копейки. И людям хорошо, и колхозу деньги.

— В том-то и проблема, что это имущество колхоза, — сказал Каналья, — который разваливается, и никому ничего не надо. Колхозникам заниматься этим незачем, потому что себе деньги не заберешь, а инициатива наказуема.

Все колхозы развалятся. Интересно, а если подойти к вопросу со знанием реалий, можно сохранить хоть один? Уверен, что да — можно не только сохранить, но и сделать так, чтобы работники жили хорошо. Вот только дадут ли хищники, что рыщут вокруг?

На подъезде к областному центру был еще один пост гаишников, но там нас не тронули, и мы прорвались в город. Правда, вместо девяти часов оказались там в начале десятого, и Каналья неспешно повел автомобиль по пустынным улицам.

— Итак, — уточнил Каналья, — я правильно понял, что едем мы на Центральный рынок?

— Правильно, — кивнул я, подобравшись и прокручивая в голове текст презентации кофе.

— И правильно, что надо будет идти с тобой? — уточнил Каналья и тоже съежился. — Мне не кажется это хорошей идеей.

Пришлось его успокаивать.

— Ты побудешь телохранителем и просто в стороне постоишь, я сам все расскажу.

— Ладно, — кивнул он. — Кстати, вот мы и на месте. Вон туда, за дом свернуть, и рынок.

— Постарайтесь побыстрее, — попросила бабушка, поглядывая на стену дома, возле которого мы припарковались. — Пока солнце не вылезло, а то я тут поджарюсь.

— Постараемся управиться за час, — пообещал я, и мы с Канальей торопливо зашагали к рынку.

Центральный рынок размерами не превосходил наш, вокруг него точно так же торговали оптовики, кишели перекупщики с клетчатыми сумками, царил монотонный гул, прерываемый криками зазывал.

Сюда съезжались люди из окрестных сёл и продавали кур, яйца, колбасу, молоко и творог, огурцы, помидоры, сливу и груши. Покупателей пока было мало, в основном перекупщики — не проснулся еще народ воскресным утром.

Я надел рюкзак и на ватных ногах двинулся вдоль стихийных рядов, Каналья поплелся за мной. Мы подошли к ларьку с сигаретами, куда обычно тянулась очередь, но сейчас было двое покупателей.

— Идешь предлагать? — спросил Каналья.