Вперед в прошлое 4

Ехать мы планировали рано утром. Чтобы не терять время, на первом автобусе я должен был добраться к рынку, откуда бабушка с Канальей меня заберут, и в девять мы планировали быть в областном центре.

Если ничего не получится, привезу кофе назад и сдам валютчику. Зато Каналья купит недостающие детали, и мы соберем мопед.

Вечером уснуть получилось только у мамы. Борис страдал над рисунками, Наташка — над текстом, и из ванной доносилось ее бормотание, мне не давала покоя поездка.

Стоило закрыть глаза, и вместо того, чтобы спать, я снова и снова прокручивал заранее заготовленные слова. Когда около часа ночи наконец удалось уснуть, во сне меня гоняли менты, бандиты отнимали товар, клиенты поднимали на смех.

В итоге утром невыспавшийся и разбитый я побрел на остановку, как на эшафот. Погруженный в свои мысли, я не видел ничего и никого. Услышав резкий сигнал клаксона, вздрогнул, отпрыгнул в сторону и улыбнулся, увидев бабушкину «Победу» цвета кофе с молоком. Настроение сразу улучшилось.

За рулем сидел гладко выбритый и постриженный Каналья. Поравнявшись со мной, машина остановилась, и бабушка пересела с переднего сиденья назад, говоря:

— Решили тебя прямо отсюда забрать. Вдруг автобус не придет — да мало ли что. А время терять не хочется.

— Спасибо! — улыбнулся я, определил рюкзак с кофе на заднее сиденье, а сам уселся спереди, опустил стекло и высунул руку.

Казалось бы, такая мелочь — всего-то за мной заехали на машине — а настроение взлетело вверх. Предвкушение приключения вытеснило страх. Он, конечно, вернется, но пока мы ехали по пустой дороге навстречу рассвету, было хорошо.

Впереди такая длинная интересная жизнь, полная свершений и приключений! Но главное — я не прожигаю дни бессмысленно, как делал это в прошлом, будущее не кажется черным пугающим тоннелем, а в его конце брезжит далёко, которое в моих силах сделать прекрасным. Я нужен, меня любят и ценят, и я — смогу!

Дорога была по-воскресному свободной от пыхтящих грузовиков. Горы и долины — прекрасными. Мир был гораздо больше раковины, где я провел четырнадцать лет. Теплый ветер треплет волосы. Я улыбаюсь миру, и мир улыбается нам.

— На выезде пост гаишников, — напомнил Каналья и смолк, но в воздухе запахло изменой, потому что к ментам попал — считай пропал.

Если гаишник останавливает машину, он найдет, к чему придраться, и без добычи не уйдет, а здесь такой повод — левый человек за рулем! И доказывай, что не верблюд.

Бабушка занервничала:

— А могут машину отнять и не пустить дальше?

Каналья ответил:

— Это вряд ли, но денег дать придется. Вы ж приготовили мелочь старыми купюрами? Вот суну им и скажу, что больше нет, откуда у нас и все такое. Помаринуют и отпустят. Чего с нас взять, а с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Я предложил:

— Давайте сделаем так: сейчас съедем на обочину и пристроимся за грузовиком. Грузовик — более лакомая добыча, там точно есть чем поживиться, и на нас могут попросту не обратить внимания.

— Ага, не обратят они, — проворчал Каналья, но на обочину все-таки съехал. — Они чуют, кого можно остановить, а кого — нет.

— Мы везем бабушку в больницу, — придумал я. — Бабушка, ляг на сиденье и изображай страдание.

— Да ну тебя, — попыталась возразить она.

Но маячащий вдалеке пост сработал весомым аргументом. Ворча под нос, она таки улеглась и сделала печальное лицо. Я обернулся к ней.

— Во, так хорошо!

Вдалеке появился «Камаз», мы пропустили его вперед и пристроились сзади. Фуру гаишники тормознули и напали на нее, как муравьи — на божью коровку, но один молодой лейтенант остался не у дел. Каналья сбавил скорость, как положено на подъезде к посту, я улыбнулся гаишнику. Он ощупал нас взглядом, увидел бабушку на заднем сиденье и поднял жезл.

Твою мать! Впрочем, пока ничего фатального не случилось. Каналья включил аварийку и полез за документами, а страж порядка представился и спросил:

— Доброе утро. У вас все в порядке?

— Доброе утро, — улыбнулся я.

Каналья протянул документы. Бабушка застонала. Взгляд гаишника стал настороженным, он посмотрел на бабушку, на водителя.

— Кто хозяин автомобиля? — спросил он.

— Бабушка, — ответил я, протянул ей воду, она принялась жадно пить, не вставая, и всем своим видом показывая, что она готова умереть прямо здесь, закашлялась и стала имитировать приступ удушья.

— Вам плохо? — спросил лейтенант с опаской, забыв про документы.

— Нам — в больницу, — сказал я, сделав жалобное лицо.

Лейтенант вернул документы.

— Хорошей дороги.

Каналья кивнул гаишнику, покатил прочь и лишь потом выдохнул.

— Пронесло, — пробормотал он и посмотрел на иконку Николая Угодника. — В этот раз — пронесло. — Он ненадолго замолчал и продолжил спустя минуту: — В выходной лучше не ездить. А в будний день — вот так пристроиться за грузовиком. Гаишники на него отвлекутся и есть шанс, что не тронут.

— Но даже если докопаются, — сказал я, — всегда можно откупиться. Хотя чего к нам приставать: машина бедная, видно, что много не поимеешь.

— А им все равно, кого трясти. Давайте, Эльза Марковна, дам вам пару уроков, чтобы вы могли ездить по прямой…

— За руль — ни за что, — отрезала она.