Вперед в прошлое 4

Как обычно, ответственный момент хотелось оттянуть, я поставил у ног тяжелый рюкзак с двумя паками кофе и принялся объедать куст дикой смородины. Хотелось не особо, и от жары было не спрятаться, но я все ел, ел и ел.

— Пашка! — зычный бас заставил меня вздрогнуть, и тут дошло, что в соседнем доме живет Леха Каналья, и он меня увидел.

Как я к нему обращался? Точно на вы…

— Доброе утро, дядь Леша! — Я попытался выдавить из себя улыбку.

Нужно с ним расплатиться, но сколько я должен? Павел Романович рассчитывал на три-пять тысяч и думал, что это будет проверка, пропьет их Каналья, или внушение подействует.

Еще парадокс восприятия: меня-взрослого интересовало, в каком звании он служил, меня нынешнего — почему именно Каналья, но спрашивать это было стремно. Я потянулся к очередной ягоде и увидел в огороде Канальи выглядывающую из бурьяна ржавую раму мокика, прислоненную к покосившемуся забору.

«Карпаты!» Мечта моя!

Моя прелесть!

Двор афганца был закрыт смородиновым кустом, потому Каналью я увидел уже вблизи и узнал с трудом. В него тоже кто-то вселился? Или, наоборот, из него изгнали домовенка Кузю?

Старая, но чистая рубашка с короткими рукавами, залатанные, но чистые коричневые штаны. Никаких колтунов на голове: волосы вымыты и аккуратно зачесаны, глаза ясные зеленые, а не как у вареного рака. Нормальный такой мужик, здоровенный. Только правая нога в шлепке, а левая опирается на деревянный самодельный протез.

— Отлично выглядите, — проговорил я совершенно искренне. — Вас и не узнать… настоящий полковник.

Каналья — теперь язык не поворачивался его так называть — махнул рукой.

— Не рви мне душу. Я и до майора не дослужил, какой уж полковник!

— Как там машина? — спросил я, помня, что важно переменить неудачную тему, пока собеседник не расстроился.

Решение было правильным, Каналья воспрянул, глаза у него заблестели.

— Пять дней валялся под ней, все перебрал, вымыл, вычистил, ну просто ласточка! — Он поднес к губам собранные щепотью пальцы. — Увидишь, закачаешься!

— А вы научите меня… ездить?

— За руль-то? — Он прищурился, глядя снизу вверх, его габариты будто бы подчеркивали мою ничтожность. — Отчего ж не научить! Взрослый уже парень. На работу меня все равно никто не возьмет, только пенсия остается. А так — обучу подрастающее поколение, ты парень толковый, сечешь.

Толковым был сорокалетний мужик, а насколько толков я, еще предстоит разобраться. Инструктор по вождению мне точно понадобится.

— Идем, покажу ласточку-то!

Он захромал впереди. Странно было на него смотреть. Ведь Каналью я тоже помнил, но не знал, и, по сути, только сейчас с ним познакомился, и теперь в мозгах дрались два образа, а между ними скрючилось понимание, что это я его сделал нормальным!

Может, этот поступок и отодвинул время на таймере? Кто теперь разберет.

Бабушку мы заметили издали, она стояла под деревом с сачком, а Каюка среди веток видно не было.

— Привет, ба! — крикнул я и ускорил шаг.

Закачались ветки, показался Юрка, свесившийся, как обезьяна, помахал мне. В прошлой жизни я его ненавидел, а сейчас в душе ненависть схлестнулась в чем-то теплым, приятным. Как…

Как любовь к приемному ребенку.

Бабушка подождала, пока мы подойдем, кивнула на Каналью:

— Смотри, какой красавец стал! Еще бы пить бросил окончательно, цены бы ему не было.

— Да какой цены, — грустно пробормотал он, поднимая штанину и демонстрируя протез. — Ломаный грош мне цена!

— Это все мелочи, — припечатала бабушка. — Руки золотые, и соображалку не пропил, вот что главное! На вот тебе ключ от гаража, хвастайся. — Она достала из кармана халата ключи от машины, отдала ему и обратилась ко мне: — За тот халат спасибо, красивый! Буду на выход надевать.

Говорит, как гвозди забивает. Попробуй с такой поспорить.

— Абрикосы закончились, — пожаловалась она, кивнула на ящик. — Только перезрелые остались. Не знаю, доедут или нет по такой жаре. И мало совсем. Юра орехов немного наколол. Еще бы что отправить. Инжир как пошел?

— Хорошо, — хрипнул я.

Надо на рынок, получается. Но успею ли? Уже девять… Торговаться, уламывать незнакомых взрослых, а они наглые, зубастые. Захотелось закрыть лицо руками.

В гараже зарычала «Победа». Думал, придется туда идти, но Каналья выгнал машину на улицу. И опять когнитивный диссонанс: мое восприятие — ну древность же эта «Победа»! — и понимание взрослого — офигенный раритет!

Взрослому захотелось бы осмотреть машину, проверить качество работы, я настоящий мало в этом понимал и решил забить. Или все-таки понимал?

— Дядь Леша, а расскажите мне про двигатель, и что вы в нем поменяли, — крикнул я ему, когда он заглушил мотор.

Самому интересно, получится ли усвоить знания, говоря по-взрослому, проверить теорию на практике.

Каналья подозвал меня жестом:

— А ходь сюда!

И опять понимание взрослого подкинуло хорошую идею. Казалось, будто кто-то в голове нашептывает порядок действий и делает этот шепот моими мыслями. Вот только урок придется отложить.

— Ба, у тебя ж права остались? — спросил я.

— За руль не сяду, — отрезала она.