Воззвах к тебе, услыши мя (СИ)

Крепления надёжно фиксировали стопу и лодыжку. По крайней мере, он ничего себе не подвернёт по дороге. От льда исходил приятный для середины лета холод. Лёд был такой прозрачный, что видно, как под ним, прячась в зелёной траве, плавают цветные рыбы. Настоящие или проекция — никому нет никакого дела. Илай попробовал встать, пошатнулся, расправив руки, сделал шаг. Толлер стоял рядом, готовый помочь, но, кажется, искусственные нейромозги вкупе с заложенной в коньки программой прекрасно справлялись с тем, чтобы держать равновесие.

Потрясающе.

Снова запищал таймер. Илай опустил глаза на запястье и дёрнул за резинку.

— Врач из Неомении посоветовала мне так делать, чтобы я, во сне, случайно не вышел в окно. Вроде, если резинки не будет, я буду понимать, что сон — это сон.

Толлер перевёл взгляд от резинки.

— В-вы не можете отличить сон от реальности?

— Программа, управляющая моим телом, не может отличить сон от реальности. Меня поместят в стационар, чтобы подкрутить что-то в голове — хотел предупредить заранее, пока, ну, не пропал чёрт знает на сколько.

Неловко. К счастью, можно смотреть в пол и следить, как переставляешь ноги.

Толлер только улыбнулся.

— Спасибо.

Он вышел на лёд, Илай, распугав рыбу под ногами, — следом. Демонстративно не принимая помощи. Сам справится. Несколько человек разъехались, пропуская, но больше никто не обратил на них внимание. Каток представлял собой разветвлённую систему дорожек, закольцованных между собой, чтобы не создавать тупики. На равном расстоянии располагались площадки с выходом, скамейками, стойками для коньков, автоматами с кофе — и другими радостями жизни. Из всех радостей, Илай сейчас хотел сигареты, поэтому, стоило телу принять устойчивое положение, стал искать по карманам пачку. Нашёл, закурил. Толлер ждал.

— Какое у вас самое яркое воспоминание в жизни? — Илай вернул сигареты с зажигалкой в карман и затянулся.

— Самое? — Толлер задумался. А потом улыбнулся. — Мы с Мирой в парке развлечений. Мы п-однимались на горках, и, в к-какой-то момент, внизу раскинулся весь город… — вампир улыбнулся. — Я не забуду, как он сиял и переливался. Насколько он б-большой и красивый.

— И вы вот так всё это бросили?

Илай осторожно переставлял ноги. Коньки держались крепко, не давали оступаться или проскальзывать — но он им всё равно не доверял. Толлер же катился куда увереннее.

— Я п-онял, что больше так не могу. Мира… — он опустил глаза на рыб под ногами. — Раньше я был другим. И п-полюбила она меня тогда. Она заслуживает большего.

Илай затянулся.

— Решили за неё? А ведь она ещё приходит — и вы не завершили обучение, вы могли бы…

— Элиот, — Толлер выехал перед ним, развернулся, катясь спиной, смотря в глаза. — Я дорожу п-прошлым, но оно прошло. Я посвятил жизнь Отцу-Богу и заблудшим душам — в ней остаётся мало времени на себя. Пусть это и не запрещено.

Илай с опаской выглядывал у Толлера из-за плеча, чтобы не налететь ни на кого — но тот, кажется, знал, что делает.

— И сейчас вы проводите его для себя?

— Сейчас я провожу своё время для вас.

Вампир посмотрел на что-то позади Илая.

— Ваш друг с нами?

Илай проворчал:

— Он всегда с нами.

Чтобы посмотреть за спину, Илаю пришлось остановиться. Он нахмурился.

— Странно, — Илай осмотрелся. — Может, он каток не любит… Я бы посмотрел на этого засранца на льду.

Впрочем, ни о чём это не говорило: иногда Тень исчезала и появлялась самостоятельно. Он всё равно придёт. Илай поднёс к губам сигарету и покатил дальше. Толлер развернулся, занимая место рядом. Илай скосил на священника глаза.

— Больше передо мной не выкатывайтесь. Я и так — снаряд с минимальным управлением, ещё и без обзора.

Толлер тихо рассмеялся.

— В-вас понял.

Постепенно Илай перестал бросать взгляд под ноги и стал медленно, аккуратно катиться вперёд. Кто-то продолжал удивлённо смотреть на Толлера. Пока они только смотрели, Илаю не было до них дела.

— Года два назад мне стали сниться очень яркие сны. О событиях, которые я забыл. Я, может, и считаю, что вы поступаете глупо — но у вас есть, что помнить. Годы службы превратили всё в одинаковую массу, — Илай усмехнулся сквозь дым. — Знаете, что мне запомнилось ярче всего? Как, в каком-то старом фильме, бандиты, из-за того, что какой-то ублюдок увёл девушку у их босса, застрелили из дробовика его собаку.

Илай смотрел перед собой.

— В этих снах я, словно, переживаю всё заново.

— С-сны возвращают вам жизнь?

— Извращённую её часть.

Илай нахмурился.