Возвращенный рай

Яркая луна заливала светом парк, Кэтрин посмотрела на небо. Никаких следов самолета, лишь ярко мерцали звезды и виднелись отдельные кучевые облачка. Она долго стояла так, глядя на улицу и думая о Поле. То, что он сказал ей, а скорее, о чем он умолчал по поводу судьбы жены и ребенка, сильно задело ее, и она думала и о них. Трудно было представить себе этого сурового человека без нервов в роли любящего мужа и отца. Однако ей верилось, что он был заботлив, а горевал о них он так сильно, что это просто не укладывалось в ее сознании. С чувством, близким к потрясению, Кэтрин обнаружила, насколько бедным был ее собственный эмоциональный опыт. Конечно, она любила Ги глубокой, оберегающей и гордой любовью матери, но на этом, пожалуй, все и кончалось. Когда-то ей казалось, что она любит Шарля, но это чувство ушло, и не от болевого резкого шока, а отмерло постепенно, как гаснет отсыревшая петарда, оставив лишь чувство сожаления и горечи, что Шарль совсем не такой человек, каким она его считала. Наверное, он никогда таким и не был. В остальном же ее эмоции носили негативный характер – чувство одиночества, тоска, а с началом войны – еще гнев и страх. Если соизмерить все это с глубиной чувств Пола, ее переживания казались мелкими и эгоистичными.

Кэтрин стала дрожать: тонкое шелковое кимоно не согревало в эту морозную ночь. Если она не вернется в постель, то схватит простуду. Но ложиться в кровать не хотелось. Мысль о том, что она будет лежать там, прислушиваясь к малейшему звуку, чтобы дождаться возвращения Пола, представлялась ей невыносимой.

Вдруг она заметила какое-то движение на въездной дороге. Она склонилась над подоконником, всматриваясь в темноту. Пол! Это должен быть он! Она почувствовала облегчение и потом сразу же первые уколы тревоги. Он продвигался как-то странно, как будто опираясь на велосипед, а не ведя его рядом с собой. Одна его рука выглядела как-то неестественно. Что-то было не так. Кэтрин инстинктивно почувствовала это и поняла, что ей надо выяснить, в чем дело.

Шарль продолжал крепко спать, его храп перешел в глубокое, ровное дыхание. Кэтрин осторожно прошла в прихожую, надела пальто. Потом шлепанцы сменила на туфли на плоском каблуке, вышла в коридор и, крадучись, спустилась по лестнице.

Боковая дверь замка оказалась незапертой, по-видимому, Пол намеревался возвратиться именно через нее. Она вышла, прошла по двору к амбару, дверь которого оказалась приоткрытой. Кэтрин толкнула ее, чтобы раскрыть пошире, и услышала щелчок взведенного курка.

– Это я! – торопливо зашептала она. – Это вы, Пол?

– Ради Бога! Я чуть не застрелил вас! – воскликнул он с досадой.

– Вы с ума сошли? – отозвалась она, потрясенная. После яркого лунного света в амбаре было очень темно, она могла едва различить силуэт его фигуры. Привалившись к стене, Пол прижимал свою левую руку.

– Пол? – спросила она. – С вами все в порядке?

– Нет, чертовски не повезло. Будь все проклято, меня чуть не поймали. Я пришил двух немцев. Один из них ранил меня в руку.

– О Боже! – Кэтрин бросило в жар, потом в холод, и на мгновение ей показалось, что она рухнет в обморок. Никогда в жизни она не испытывала такого беспредельного ужаса. – Вы убили двух немцев? Пол, вы погубите нас!

– Пока забудем о них. Сейчас я беспокоюсь о себе. Я повсюду оставляю следы крови, и, кажется, у меня сломана рука.

– О Боже мой! – опять воскликнула Кэтрин. Ее глаза уже освоились с темнотой. Она подошла к нему. – Покажите.

– Вот эта. О, черт! – Он поморщился, едва она дотронулась.

Толстый материал его куртки набух, стал липким, на полу образовалась темная лужица крови.

– Оставайтесь здесь, – посоветовала она. – Вам нельзя идти в дом, с таким кровотечением. Я что-нибудь принесу…

Кэтрин оставила его в амбаре и побежала на кухню: она вернулась через несколько минут с толстым полотенцем.

– Вы можете снять куртку?

Пол застонал, когда начал стягивать ее. Стараясь не делать резких движений, Кэтрин разрезала рукав куртки и натуго перевязала полотенцем выше локтя.

– На время это остановит кровь. А теперь пойдемте в дом.

Помогая ему, Кэтрин обвила рукой его торс, а Пол с признательностью оперся на нее. Видно было, что он добрался до замка из последних сил и теперь ослабел и чувствовал себя неуверенно.

– Сможете добраться до своей комнаты? – спросила Кэтрин, когда они вошли в кухню. – Надо убрать следы крови в амбаре.

– Доберусь, – выдавил из себя Пол.

Кэтрин налила ведро воды, нашла швабру и торопливо пошла в амбар. Кэтрин старалась, но не знала, хорошо она все вымыла в потемках. После надраивания темного пятна на полу уже не было. Она слегка присыпала это место опилками из мешка возле двери, передвинула пару мешков, которыми почти заставила это место. Велосипед она отвела к самой дальней стене. Потом вылила помои в сточную яму во дворе, вернулась в дом, закрыла за собой дверь на засов и, крадучись, пробралась по лестнице к комнате Пола. Он сидел на кровати, придерживая раненую руку, которая все еще была перетянута кухонным полотенцем. Его лицо, отражавшее сильную боль, совершенно побелело.