Возвращенный рай

Джорге выругался, перегнулся над кипой бумаг, лежавших перед ним, чтобы взять трубку. Бумаги представляли собой документы, относящиеся к его компании в Майами – «Каррибеан трейдинг» – им приходилось уделять уйму времени и внимания. Он тщательно выполнял эту работу, несмотря на тот факт, что щедро подкармливал полицейских типа Гарсиа на обоих концах деловой цепочки. Никогда не узнаешь, когда появится новый выскочка и заинтересуется его делишками. Конечно, с такой помехой всегда можно справиться. Были случаи, когда чересчур усердные таможенные чиновники исчезали так же, как это происходило в Майами с не очень лояльными коллегами или соперничающими дилерами, которых связывали по рукам и ногам, изрешечивали пулями и запихивали в мешки для мусора или картонные коробки. Но здесь, на Мандрепоре, было б желательно не прибегать к таким крайним мерам. Вообще-то говоря, аккуратное ведение бухгалтерских книг, равно как и поддержание хороших рабочих взаимоотношений с чиновниками и карабинерами делали излишним такое насилие. И хотя Джорге отнюдь не брезговал и силовыми приемами, он предпочитал не прибегать к ним, когда дела идут гладко.

Раздосадованный тем, что его прервали, Джорге, тем не менее, ответил на телефонный звонок в обычной мягкой манере.

– Джорге Санчес слушает.

– Говорит Педро Самоса.

Самоса работал бригадиром грузчиков, которые перевозили чистый кокаин в лаборатории для измельчения, и отвечал за отправку товара, когда он был готов.

– Самоса? Чем могу быть полезен? Надеюсь, никаких проблем с сегодняшней партией товара?

– Никаких. Товар пришел, как было условлено. Но появился любопытный.

Голос в трубке звучал гортанно и отрывисто, Джорге поморщился. Самоса сам был закоренелым наркоманом, и это зелье иногда вызывало у него приступ шизофрении. Если болезнь зайдет слишком далеко, то его придется менять. Жаль. Он хорошо справлялся с работой, но что поделаешь.

– Появился любопытный? – переспросил Джорге недовольно. – Что же он высматривает?

– Мы разгружали грузовик, а он стоял на скале. Не знаю, но мне показалось, что это был новый летчик.

Джорге напрягся, крепче сжал губами сигару.

– Кто видел его – ты?

– Нет, шофер грузовика. Он передал мне. Я решил, что надо доложить вам.

– Правильно. Спасибо, Самоса. Ты поступил правильно. Держи ухо востро и сообщай мне обо всем подозрительном. За это получишь прибавку.

– Понятно, босс.

Джорге положил трубку, задумчиво прищурился. Возможно, на этот раз у Самосы не было никакого приступа шизофрении. Он уже второй человек, который на протяжении нескольких дней указывает на интерес нового пилота к делам, которые не должны его касаться, и Джорге наплевать на истинные причины такого интереса. Не работает ли Ги де Савиньи на другой картель? Они возникали повсеместно и претендовали на расширение зон влияния. А может быть, он даже сотрудник Агентства по борьбе с наркотиками? Ладно, если это так, то им займутся – и быстро. Джорге не собирался позволять чему-нибудь – или кому-нибудь – вмешиваться в четкую работу своей организации.

Он наклонился над столом, раздавил окурок сигары в пепельнице и слегка улыбнулся, представив себе, что также безжалостно и умело раздавит Ги де Савиньи.

Ингрид находилась в гостиной, когда Лили спустилась со второго этажа. Специально вертится поблизости, подумала Лили и задалась вопросом, догадалась ли Ингрид, что Отто рассказал ей о делах, которые таким бременем лежали на его душе.

– Ты долго пробыла у отца, – произнесла та уклончиво, но глаза смотрели настороженно и остро. Лили решила, что Ингрид догадывалась, о чем они разговаривали.

– Он просил прислать к нему Бейзила. Ты не знаешь, где он?

– Думаю, па кухне. Ладно, я передам ему.

Она вышла из комнаты, и Лили слышала, как на познала Бейзила. Лили стояла в нерешительности, покусывая ноготок на пальце и чувствуя себя так, будто все ее существо пришло в смятение от хаотических мыслей и эмоций. Ингрид тут же возвратилась и сразу перешла к делу.

– Значит, твой отец переговорил с тобою.

– Да, – сначала Лили думала, что не станет говорить о разговоре, но неожиданно поняла, что не сможет удержаться и не поделиться с кем-либо услышанным. – Думаю, ты знаешь, о чем он мне рассказал?

Ингрид кивнула.

– Да, знаю, но, как я сказала тебе раньше, мне не пристало комментировать. Я живу здесь сравнительно недолго и знаю о происходящем только косвенно. Ко мне это и в самом деле не имеет никакого отношения.