Возвращения домой

Иногда в самый разгар длинного делового совещания мне думалось, не без некоторого удовольствия, о том, как изумлены были бы присутствующие, если бы увидели тех, с кем я собирался провести вечер. К этому времени я уже достаточно долго прослужил в министерстве для того, чтобы все принимали меня за своего. С тех пор как Бевилл ушел с поста министра, у меня не было того незримого влияния, каким я пользовался при нем, хоть и занимал тогда менее ответственный пост, но в глазах чиновников я вырос, дни текли ровно и неизменно, неизменным оставался и мой авторитет. А после заседания в какой-нибудь из комиссий Гектора Роуза я возвращался домой в свою унылую квартиру.

После ухода Маргарет я покинул Долфин-стрит и в состоянии полнейшего безразличия снял первую попавшуюся квартиру поблизости. Эти меблированные комнаты располагались в первом этаже одного из украшенных колоннами домов на Пимлико; запах пыли засел в них так же прочно, как запах лекарств в больнице, а солнечный свет даже в самый разгар лета проникал в гостиную только с пяти часов дня. В этой комнате я принимал своих гостей. Именно там моя секретарша Вера Аллен, внезапно отбросив сдержанность, рассказала мне о молодом человеке, о существовании которого в свое время разведал Гилберт. Он как будто любит ее, со слезами говорила Вера, но не выражает желания ни жениться, ни даже сблизиться с ней. Внешне это была довольно банальная история по сравнению с другими, что мне приходилось слышать.

Из моих старых друзей я часто встречался только с Бетти Вэйн, которая, как и после смерти Шейлы, заходила ко мне, чтобы сделать мою квартиру хоть немного пригодной для жилья. Она знала, что я потерял Маргарет; о себе она почти ничего не рассказывала, - только то, что ушла с прежней работы и устроилась на другую здесь, в Лондоне, предоставив мне самому догадываться, что мы с ней находимся в одинаковом положении.

Болезненно раздражительная, но ни на что не претендующая, она убирала гостиную, а потом мы вместе шли в бар на набережную. Сквозь отворенную дверь врывался щебет скворцов; мы смотрели друг на друга испытующе, ласково и осуждающе. Мы издавна то сближались, то отдалялись друг от друга и теперь, когда встретились вновь, обнаружили, что оба мы так ничего и не достигли.

Когда она или какая-нибудь другая из моих гостий поздно вечером уходила от меня, возле двери слышалось тихое шарканье ног, а затем раздавался негромкий, терпеливый, вкрадчивый стук. В дверь просовывалось пухлое, бесформенное лицо, а за ним крупная, тяжелая, дряблая фигура, облаченная в розовый атласный халат. Это была миссис Бьючемп, хозяйка, которая жила надо мной и проводила дни, подсматривая за жильцами из окна своей комнаты над колонной, а ночи - прислушиваясь к шагам на лестнице и звукам, доносившимся из комнат жильцов.

Однажды вечером после ухода Бетти она, как обычно, явилась ко мне.

- Я хотела только попросить у вас, мистер Элиот, - я знаю, вы на меня не рассердитесь, - я хотела только попросить у вас каплю молока.

Просьба эта была лишь предлогом. С каждым новым жильцом у нее вновь появлялась надежда хоть с кем-нибудь поговорить по душам, и, поскольку я только что въехал, все ее внимание было устремлено на меня. Столь же любезно я спросил ее, не может ли она на этот раз обойтись без молока.

- Ах, мистер Элиот, - выдохнула она чуть угрожающе, - постараюсь как-нибудь обойтись. - И сразу перешла к делу: - Эта очень милая молодая дама, с вашего разрешения, мистер Элиот, заходила, кажется, к вам нынче вечером, когда я случайно выглянула на улицу, - впрочем, быть может, и не совсем молодая по мнению некоторых, но я всегда говорю, что все мы не так молоды, как нам бы хотелось.

Я сказал ей, что Бетти моложе меня; но миссис Бьючемп и мне давала на десять лет больше, поэтому мое замечание лишь ободрило ее.

- С вашего разрешения, мистер Элиот, я всегда говорю, что люди, не такие уж молодые, способны чувствовать не хуже других, и зачастую их чувства дают им потом обильную пищу для размышлений, - добавила она с выражением, в котором сочетались похотливость и подчеркнутая нравственная строгость. Но этого ей показалось мало. - Я бы не удивилась, - сказала она, - если бы узнала, что эта милая молодая дама происходит из очень хорошей семьи.

- Вот как?

- И все-таки, мистер Элиот, права я или нет? Извините, если я задаю вам вопросы, которые не должна была бы задавать, но мне кажется, если бы кто-нибудь поступил так же по отношению ко мне, я бы не старалась дать этому человеку понять, что он совершил faux pas [ложный шаг (фр.)].

- Вы угадали.

- Порода выдает себя, - выдохнула миссис Бьючемп.

Как это ни странно, она с удивительной точностью умела определять происхождение людей. Появление в доме изгоев она приписывала моей эксцентричности; степенных клерков из мелких буржуа, вроде Веры Аллен и ее Нормана, миссис Бьючемп узнавала тотчас же и давала мне понять, что не стоит тратить на них время попусту. Из числа навещавших меня "свободных художников" она точно определяла, кто преуспеет, а кто нет.