Возвращение жизни

Вообще-то, мы собирались идти вдвоем с соседским пацаном, который был старше меня на год. Сначала он согласился. Вроде интересно: зимой в лесу приготовить на костре еду, посидеть, помечтать, поговорить… Но когда я сказал, что сидеть надо до темноты, что домой возвратимся часам к восьми, он меня не понял. Зачем дотемна? Потом возвращаться по лесу, по полю, а если сократить дорогу, то вообще придется идти мимо кладбища… Он даже спросил, как взрослый: «Разве еда в темноте будет вкуснее? и потом, по телевизору кино интересное…» Я пытался его уговорить, предложил почитать Джека Лондона. Он согласился, но прочел совсем другие повести и рассказы – там не было Аляски и ее героев, не было охоты, собак, перевалов, там была городская жизнь… Словом, он отказался, согласившись, впрочем, никому не говорить про мой тайный план.

Солдатский вещмешок был вместительный, котелок я положил на дно, в него хорошо лег бумажный сверток с бобами и беконом. Хотя хлеб на Аляске не ели, пару ломтей душистого ржаного с нашей пекарни я взял с собой. Спички завернул в отрезанный от старой велосипедной камеры кусок резины и замотал веревочкой. Спички должны быть всегда сухими. Заранее приготовил запас самых смолистых щепочек, ведь зимой костер развести непросто – не всегда получалось сразу, даже если использовать сухие еловые веточки и бересту. Смоляки, как называли янтарные от смолы щепки, были вне конкуренции. Немало места занял моток купленной веревки.

Когда было собрано все необходимое, вещмешок оказался довольно тяжелым. Небольшой нож, купленный на рынке еще год назад, я положил в карман пальто. Ножны для него сделал из березовой дощечки, которую долго выбирал, чтобы не только лезвие пряталось, но и половина рукоятки. Ножны получилось хорошие, легкие, прочные. Сосед-охотник (тот, чью собаку пытался запрячь в санки) посмотрел и похвалил.

Теплые штаны с начесом, свитер, драповое пальто с цигейковым воротником, офицерская меховая шапка, вязаные рукавицы. Шарф я не любил, но спорить с мамой не хотелось, поэтому молча намотал на шею. Валенки без галош и лыжи с простыми ремешками приготовил заранее.

– Ну я пошел!..

Отец смотрел по телевизору хоккей, он повернулся в мою сторону и молча кивнул головой. Мать выглянула из кухни и велела не задерживаться.

Дверь подъезда хлопнула громко, как стартовый пистолет. С утра было солнце, стоял мороз, но теперь появились темные облака. Стало понятно, что луны точно не будет. Подумалось: хоть бы метель не началась…

Путь к хутору сначала шел вдоль дороги, по которой в те годы редко ездили машины, зато саней с запряженными лошадьми было множество – сельчане возвращались с рынка домой.

Натертые свечкой лыжи хорошо скользили. Вещмешок удобно лежал на спине, и его тяжесть почти не ощущалась. Ветер гнал снежную поземку по дороге, крутил вдоль снежного бруствера солому и сено.

– Эй, парень, далеко собрался? Садись, подвезу, – чуть придержав лошадь, окликнул меня незнакомый дядька, одетый в полушубок, высокий воротник поднят, шапка надвинута на глаза.

Но мне нельзя по плану, идти нужно самому. В другой раз даже не думая забрался бы: так здорово ехать в санях, особенно когда лошадь пускают рысью, и чувствовать ветер, аромат сена. Ну и все остальные запахи, от которых никуда не денешься и которые бывают от лошади.

Лыжи мягко пружинят, декабрьский студеный воздух пахнет хвоей и корой.

На хуторе меня уже ждали. На плите, в стороне от самого жаркого места, стоял чугунок со щами. Стоял так, чтобы щи не кипели, а томились. Дрова потрескивали, запахи чеснока, сала, свежего хлеба будили аппетит. Я достал из рюкзака бобы, бекон, попросил кастрюлю и сковородку. Бобы готовятся долго, поэтому поставил варить весь мой запас.

Щи были – язык проглотишь: перченые, на свиных ребрышках, но нежирные. Анатолий Васильевич за обедом постоянно шутил, спрашивал, куда это я собрался?! Пришлось сказать: мол, пойду в лес, буду изучать заячьи и лисьи следы, а потом разведу огонь, приготовлю поесть, посижу у костра, подумаю о том о сем.

– Смотри, сейчас темнеет быстро, – сказал он мне, а я неожиданно для самого себя ляпнул, что люблю ночной лес.

Учитель удивленно поднял лохматые брови:

– И когда же ты его успел полюбить, ночной лес?..

– Да я… Я его в книгах полюбил…

– В книгах можешь любить, а домой возвращайся вовремя, – коротко и строго сказал мне Анатолий Васильевич.

Пришлось позвонить домой. Трубку взял папа. Я сказал, что у меня все в порядке, собираюсь домой, но торопиться не буду и вернусь, когда стемнеет. Отец выслушал, уточнил, сколько собираюсь гулять по лесу, ответом остался доволен. Мне пришлось пообещать, что я не буду углубляться в лес, а отойду один квартал и отправлюсь просекой.

В доме было жарко натоплено. Но время не ждало – пора идти. Я и не заметил, как мои валенки поставили на печь – надеть теплые было очень приятно.