Возвращение в Панджруд

Повернули назад — благо что и уйти далеко не успели: поход как начался не в добрый час, так и тянулся ни шатко ни валко, с нескончаемыми непредвиденными задержками — то разлив реки заставлял тащиться лишний десяток фарсахов, то налетали невесть откуда неисчислимые полчища мелких желтых мушек, доводивших до умоисступления лошадей и верблюдов, людей же бросая своими укусами в жестокую трехдневную лихорадку с бредом и видениями; то вот ришта одолела самого эмира, и счастье еще, что дело кончилось, благодаря искусству врача, более или менее благополучно.

— Балами, дорогой! — повторял Назр, скрипя зубами и хлеща ни в чем не повинную лошадь. Он мчался во главе передового отряда. — Повара, повара бы нам не упустить!

Балами боялся, что, эмир, охваченный обидой, яростью и неукротимым стремлением вернуть себе то, что принадлежит ему по праву, без раздумий кинется и дальше, к броду, вспенит воду копытами коня, — а ведь это самое подходящее место, где братья могли бы встретить его по-свойски.

Но нет — охваченный горячкой ярости, Назр все же помнил об этом.

Пыль из-под копыт уже сделалась серой, когда осторожно выехали к реке и остановились, прячась за прибрежными кустами тальника. Лошади тянули морды, норовя щипнуть горькой листвы.

В синих сумерках шатры на противоположном берегу выглядели скромно. Однако костры поодаль, косяк лошадей на взгорке и некоторые иные признаки с очевидностью говорили, что Ай-Тегин выслал дружину — охранять переправу через Джейхун.

— Ну что? — хмуро спросил эмир, спешиваясь. — Заночуем?

— Сейчас пошлю человека предупредить, чтобы стояли пока в ущелье. А с этими... — Балами задумался. — Хорошо бы разведать для начала, что да как.

— Господин, в полуфарсахе выше есть еще один брод, — сказал Шейзар, которого в последнее время эмир почти не отпускал от себя.

— Серьезно? — оживился Назр. — Хороший брод?

— Хороший, — кивнул сотник и сощурился. — Там, правда, маленько глубоковато...

— Глубоковато? Это не очень хорошо, — сказал эмир. — Но если...

— Конечно, конечно, — поспешил Шейзар согласиться с властителем. — Да это бы ладно, только еще и течение сильное.

— Течение?

— Несет маленько. Но если на хорошей лошади...

— Какой же это брод! — фыркнул Назр. — Такой брод — это, дорогой мой Шейзар, не для людей. По таким бродам пускай ходят сомы и золотые рыбки... ну и, пожалуй, аджина из тех, что посмелее.

Он со смехом покачал головой.

— И гуси, — добавил Балами.

Сотник смерил визиря хмурым взглядом.

— При чем тут гуси? — спросил он. — Я тоже перейду.

* * *

Река угрюмо катила в темноте свою фиолетовую воду. Вдали она казалась гладкой. Но возле рябой лунной дорожки то и дело вспучивались какие-то желваки, и тогда становилось понятно, как мощно и напористо, расталкивая друг друга, движутся в глубине плотные струи.

Под копытами похрустывали сухие стебли камыша. Ночь вообще была шумной — пропахший тиной и влагой воздух дрожал от оглушительного, страстного пения насекомых, сливавшегося с такими же самозабвенными трелями лягушек. От воды долетали таинственные плески и хлюпанье.

Шейзар спешился, разделся, оставив на себе только поясной ремень с кинжалом. Конь послушно опустил голову, и Шейзар надежно закрепил ремнем на его затылке крепко перевязанный тючок одежды.

Низкий, поросший камышом берег был вязок, тинист. Шакар недовольно фыркал, чавкая по топкой грязи.